Обитель / Иллюстрации Клима Ли

Литературная сенсация 2014 года, роман-лауреат премии «Большая книга», премии «Книга года» и «Книжной премии Рунета-2014» в номинации «Лучшая художественная книга».
СЛОН, Соловецкий лагерь особого назначения. В 1920-е годы Соловки были переполнены заключенными всех мастей — революционерами и контрреволюционерами, беспризорниками, бывшими крестьянами, матерыми уголовниками. Среди них — 27-летний Артем Горяинов, пытающийся похоронить правду о своем страшном преступлении. Ему предстоит пройти все круги ада, в котором, однако, есть тоже светит солнце: Горяинов влюбляется в Галину, сотрудницу лагерной администрации.
Соловки — тюрьма, превращенная советским правительством в котел по переплавке человеческих душ. Первым комендантом Соловецкого лагеря назначен бывший латышский стрелок Федор Эйхманс, ставший впоследствии первым начальником ГУЛага и расстрелянный в 1938 году. При Эйхмансе в Соловках играются спектакли, издается газета и даже ведется научная деятельность. Но заключенным в этом страшном месте приходится выживать на пределе человеческих возможностей. Здесь хлеб стоит дороже жизни, а душа не стоит ничего.
Большинство критиков сходится во мнении, что «Обитель» — лучшее произведение Захара Прилепина, обладателя нескольких литературных премий и яркого представителя современной российской литературы.
***
Алексей Колобродов, «Захар»: «Вот вам моя версия относительно «дневников Галины Кучеренко» — Захар Прилепин сочинил их сам, оттолкнувшись от воспоминаний и дневников Галины Бениславской, — и сама Кучеренко приобрела общие с есенинской подругой черты — не только стилистические, но и биографические.

… В чем, однако, импульс и смысл его игры, для чего Захар создал Галине Бениславской литературную сестру-близнеца? Ответ, надо полагать, в индивидуальной творческой алхимии и своеобразной инвентаризации ценностей. У Захара была амбициозная задумка — писать для ЖЗЛ биографию Сергея Есенина, не оппонирующую (хотя там есть чему оппонировать), но как бы параллельную известной книге отца и сына Куняевых. Интересной, спорной и сделанной с большой любовью к Есенину. Надо полагать, оставив (может быть, на время) исполнение, Прилепин не оставил замысла и реализует его контрабандой. Есенин на прилепинских Соловках — не персонаж, но, как и было сказано, символический магнит. А еще — часть пейзажа, поскольку Соловецкая Русь конца двадцатых — это во многом Русь есенинская.»