Атмосферное чудо

"Как для взрослых, только лучше", ─ это словно бы о волшебной сказке Людмилы Дунаевой "Дождь". Она о доме, в котором живет милый, добрый Кот. Он умеет печь булочки и вязать. А еще Кот умеет читать, и у него есть книжка, в которой сказано, что однажды закончится дождь, на небе взойдет звезда, и вернется Хозяин. Кот его очень ждет.

И ворчливый фантазер Пес, который охраняет дом, тоже ждет Хозяина. Он каждый день машет хвостом, чтобы не потерять сноровки. Кот и Пес не ладят между собой, потому что не могут друг друга понять. Они ссорятся и спорят, но все же учатся взаимопониманию.

Впервые сказка была издана в 2008 году, с тех пор выдержала несколько переизданий и в 2014-м была объявлена книготорговцами одной из лучших книг для детей. Впрочем, критики возражают: истинную мудрость "Дождя" могут постичь только взрослые читатели, которые разглядят за простыми словами и библейскую мудрость, и ужас Великого потопа, и Вифлеемскую звезду… Интересно, что сама автор Людмила Дунаева к трактовке "Дождя", как притчи, относится с присущим ей юмором:

─ Я сочинила эту сказку, когда у меня умер котик Чоченька ─ любимый, ласковый. Он прожил 12 лет, из них 10 я его "тянула" на уколах. И когда его не стала, я начала писать, потому что это лучше, чем реветь носом к стенке. А потом психологи мне сказали: "О! Символы! Архетипы!" А я им: "Где?!" Тут-то мне и объяснили, что я имела в виду.

Читатели называют "Дождь" одной из лучших книг современной отечественной литературы. Взрослые видят в мудрой сказке притчу, дети наслаждаются удивительной атмосферой доброты и волшебства. Прекрасные иллюстрации Дианы Лапшиной делают эту атмосферу зримой.

─ Детей значительно труднее обмануть, потому что трудно обмануть мудрых людей, ─ рассуждает в одном из интервью Людмила Дунаева. ─ Мудрость на свете бывает двух сортов: мудрость интуитивная, которая почти всегда утрачивается с возрастом, и мудрость опытная, которая иногда, довольно редко, с возрастом вновь приобретается. Поэтому моя мечта как писателя — когда-нибудь написать такую книгу, над которой будут смеяться семилетние дети и плакать семидесятилетние академики. Наверно, в ней тоже будет полно символов и архетипов, но я надеюсь, что к тому времени сохраню способность пребывать в счастливом неведении относительно собственных философских достижений. А иначе написать хоть что-то стоящее станет практически невозможно. А еще при этом нужно как-то умудриться самой не стать мудрой (впрочем, у меня есть все шансы). Потому что мудрые вообще предпочитают молчание.