Дмитрий Быков, 'Июнь': мнение строгого читателя

"Июнь". М., АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017. 

Что говорится в аннотации: "1940 год. Студента выгоняют из знаменитого московского Института философии, литературы и истории (ИФЛИ). Возлюбленная журналиста и редактора, эмигрировавшая из СССР вместе с матерью и вернувшаяся в тридцать шестом, отправлена в лагерь. Пожилой филолог маниакально убежден, что может воздействовать с помощью текстов на любого читателя, в том числе на того, от кого зависят судьбы мира. У этих трёх героев есть один общий знакомый — молодой московский шофёр из числа «типичных представителей». В воздухе разлито вязкое предчувствие войны, и расплачиваться за эту войну, которую бессознательно приближают трое, приходится четвёртому".

Что говорит Дмитрий Быков: "Ни одна книга не давалась мне так трудно, но и ни одна книга не рассказывала обо мне так много ужасных вещей".

Что говорят критики: "Лучший роман Дмитрия Быкова!"

Что я вам скажу, мои дорогие любители чтения: перед нами три истории, ничем между собой не связанные, кроме, пожалуй, эпохи. Прием не новый, особенно же оправданный, когда есть несколько текстов, чей объем недостаточен для отдельных книг, а издатель наседает. 

Сороковые годы прошлого столетия. В воздухе блуждают тревожные предощущения войны. Студент Миша Гвирцман на вечеринке допустил то, что нынче называют нехорошим закордонным термином "харассмент": поцеловал подругу Валю, которая не сильно и сопротивлялась. Но чувство нравственного долга вынуждает ее против воли донести на сокурсника факультетскому руководству. Миша легко отделался отчислением, теперь у него новая, взрослая жизнь, жестко структурированная незримыми советскими кодексами, которые однако же каждый волен обходить в меру изворотливости.

Судьба то сводит его с невольной обидчицей, то вновь разбрасывает. Вокруг роятся городские сумасшедшие с художественными амбициями, расчетливо дразнит красотой и умом странная девушка Лия... Журналист Борис Гордон мечется между увядающей женой и ослепительной парижской эмигранткой Алей, не имея сил, да и не желая совершить окончательный выбор, пока за него это не делает свирепая репрессивная машина... Филолог Игнатий Крастышевский одержим идеей воздействовать на умы человечества скрытыми в газетных статьях лингвистическими кодами. Совпадение или нет, но результат налицо, хотя эффект ужасает. Да и сам Игнатий уже не понимает, в чем его цель: внушить советскому правительству волю к миру и союзу с Гитлером или же склонить к войне... 

Автор поленился перебросить хотя бы слабейшие мостки между историями и судьбами, кроме, пожалуй, шофера Лени, который необязательной тенью всплывает возле главных героев. Любой авторский произвол имеет право на существование, когда оправдан художественной задачей. В данном случае никакой задачи нет. Да, Дмитрий Быков — графоман, он одержим зудом творчества. При этом он разносторонне образован и весьма одарен, что позволяет даже случайным его текстам сохранять приличный литературный уровень.

Вязкое, многословное и, что греха таить, аппетитное повествование затягивает и влечет за собой по сюжетному лабиринту, увы — бедноватому на сюрпризы. Содержит ли эта книга какие-то художественные откровения, потрясет ли читателя? Нисколько. Еще несколько вымышленных человеческих судеб, которые забудутся, едва только будет перевернута последняя страница.