Луна
Гилберт Блайт
У тебя есть твоя луна, у меня лишь ты. Если ты сдашься, я останусь один.
Гилберт Блайт
Луна
«Луна»
Гилберт Блайт
Интермедия
Впервые Кий встречает Даниэля сидящим в саду под раскидистой старой яблоней. Мальчик читает книжку в два раза больше, чем он сам, и на щеке у него наклеен пластырь со смешным лягушонком из старого анимэ. Мультики семилетний Кий обожает, а вот читать терпеть не может, но ему хочется разглядеть лягушонка поближе, и он садится рядом на траву.
– Привет! Мне нравится твой пластырь.
У мальчика светлые, почти белые волосы, выжженные летним солнцем, и голубые глаза.
– Меня зовут Кий. А тебя?
Мальчик отрывается от книги и наконец смотрит на Кия каким-то слишком серьёзным для шестилетнего малыша взглядом.
– Даниэль, – говорит он. – Меня зовут Даниэль.
Кий думает, что имя «Даниэль» слишком велико для такого малявки, и про себя решает, что будет звать его Дэни.
– Мне нравится твой пластырь, – повторяет Кий и осторожно дотрагивается до лягушонка подушечкой пальца. – Ты поранился?
Даниэль хмурится, молчит и тихо кивает. Кий тоже:
– Мама говорит, что если поцеловать ранку, она скорее заживёт.
– А у меня нет мамы, только папа.
От спокойного тона мальчика у Кия вдруг щиплет глаза, и он встряхивает головой, чтобы прогнать ещё не выступившие слёзы. Ещё не хватало, чтобы этот белоголовый малыш подумал, что он плакса.
– Не думай, что я позволю незнакомцу целовать мою рану, – добавляет Даниэль.
– Тогда давай дружить, – и Кий протягивает мальчишке свою руку. – Тогда я перестану быть для тебя незнакомцем.
И они начинают дружить. Правда, Даниэль всё равно не даёт Кию целовать свои раны, а они у него появляются с завидным постоянством. Завидным для Кия, разумеется. Шрамы украшают мужчину, утешает он Даниэля, замечая новый кусочек пластыря то на сгибе локтя, то на коленке.
Они всегда вместе и делятся друг с другом сэндвичами с ветчиной и сыром, прочитанными историями и выдуманными сюжетами. В очередной раз, спрятавшись от жары в тени яблони, они болтают о всякой ерунде или просто молчат. Так здорово смотреть на кусочек неба, выступающий сквозь ветви, усыпанные наливающимися плодами.
– Хочешь секрет? – Кий придвигается ближе к Даниэлю, и его мордашка приобретает заговорщический вид. Даниэль кивает, не сводя глаз с пухлой пчелы, кружащей вокруг румяного яблока.
– Я волк, Дэни. – Голос обычно смешливого Кия непривычно серьёзен, и сердце Даниэля обрушивается куда-то вниз живота. У него тоже есть свой секрет, но он слишком боится доверить его другу.
– Не веришь? – Кий истолковывает молчание Даниэля по-своему. – Настоящий!
Темноволосый мальчишка делает ловкий кувырок, оборачиваясь чёрным, как уголёк, волчонком. Щенок юрко тычется в ладонь изумленного Даниэля и облизывает его пальцы.
Проходят года, Кий вытягивается как каланча, становится очень-очень худым, одни кости и жилы. Даниэль по-прежнему уступает ему в росте и силе, и Кию хочется вечно оберегать его, всегда быть рядом. По ночам они забираются в спальни друг друга, попутно сворачивая в темноте цветочные горшки, и треплются до утра.
– Тебе нравится кто-нибудь?
– Ммм? – сонно шевелится Кий, а Даниэль собирается с духом, чтобы задать этот вопрос ещё раз.
– Тебе кто-нибудь нравится?
– Ты. А что?
– Просто. Спи. – И добавляет, услышав мерное посапывание рядом, – а мне нравишься ты.
Сегодня та самая ночь, и Даниэль как обычно чувствует недомогание. Ему трудно признаться самому себе и окружающим, что каждая Луна приносит ему всё больше и больше боли. Обезболивающие перестали помогать уже давно, но Даниэль не хочет, чтобы отец отправил его в клинику, ведь тогда придётся обо всём рассказать Кию, и, возможно, потерять друга. Даниэль не допускает мысли о том, что Кий всё поймёт. Слишком стыдно быть чем-то средним между человеком и волком, средневековым чудовищем из позабытых страшилок.
Даниэль пытается скоротать время за книгой, но строчки перед глазами расплываются, и ему трудно сосредоточиться.
– Привет, – в раскрытом окне показывается кудрявая голова, – как прошёл твой день? Ты чего валяешься в постели в такое время? Я вчера захо