Принц Модильяни
Анджело Лонгони
Мать звала его Дедо, друзья – Моди, а женщины – Принцем. Он прожил всего 35 лет – и это уже можно считать чудом: плеврит, тиф и неизлечимый в то время туберкулез не дали ему шанса. А он не собирался прикладывать усилий, чтобы хотя бы немного продлить свое существование. Он не хотел быть известным, не думал о деньгах, а упрямо жил так, как мечтал, – посвятив себя искусству. Он не подстраивался под моду, не принадлежал ни к одному течению, сам выбирал, с кем дружить и кем восхищаться.
Он – Амедео Модильяни, неоцененный в свое время гений, а сегодня один из самых известных и популярных в мире художников. А это – биографический роман о его судьбе, его взглядах на искусство, его друзьях, покровителях и возлюбленных и, конечно, об уникальной художественной атмосфере Парижа начала XX столетия.
Анджело Лонгони
Принц Модильяни
Элеоноре, Маргерите, Стелле и Беатриче за то, что терпели мое долгое молчание…
…всем женщинам, поскольку эта книга повествует о всевозможных способах проявления любви к ним
Angelo Longoni
MODIGLIANI IL PRINCIPE
© 2019 by Giunti Editore S.p.A., Firenze-Milano, www.giunti.it
© Лилия Фунтова, перевод на русский язык, 2022
© А. Ахматова, наследники, 2022
© М. Д. Яснов, наследники, перевод на русский язык, 2022
© АО «Издательский Дом Мещерякова», 2022
Евгения Гарсен
Самый любимый ребенок.
Ни одна мать не должна так думать и выделять кого-то из детей. Предпочтение – непростительно, и даже то, что я воспитываю детей одна, не может служить оправданием.
Своего мужа я никогда не любила и почти не видела. Этот человек гораздо больше увлечен своими угольными шахтами, чем нашей семьей, и способен лишь оставлять меня беременной во время своих редких наездов домой с работы на Сардинии. Семья Модильяни не существует. Я – как Модильяни – не существую.
Для всех я – Евгения Гарсен: и мужчина, и женщина в доме, одновременно отец и мать. От семьи Модильяни я ничего не ожидаю: ни помощи, ни поддержки, ни – тем более – обсуждения моих возможных ошибок.
Мой муж не подвержен риску предпочтений, потому что ему одинаково безразличны все его дети. Я же люблю их всех, но одного из них – особенно, потому что он уникальный и уязвимый.
«Самый любимый ребенок».
Семья Гарсен – французские евреи родом из Марселя. Мы вели дела в Ливорно и впоследствии перебрались туда. Мы образованные, эксцентричные, утонченные, космополитичные, свободомыслящие.
Модильяни – ортодоксальные евреи из Ливорно, богатые, но неотесанные. Семья владеет угольными шахтами, которые в прошлом были прибыльными, но теперь пришли в упадок. Когда-то они жили в особняке на виа Рома и имели слуг, – но того дома больше нет, Модильяни его потеряли. Удача часто устает сопутствовать все время одним и тем же.
Когда я рожала Амедео, четвертого и последнего ребенка, на моей кровати были нагромождены все ценные вещи, которые у нас остались, поскольку неизвестно кем придуманный стародавний закон запрещал наложение ареста на любой предмет, находящийся на кровати роженицы. Так нам удалось спасти некоторые ценности – судебные приставы пришли одновременно с родовыми схватками. Мой «любимый» супруг был не в состоянии защитить меня даже в этот деликатный и болезненный момент! Но что ему было известно о схватках, разрывах, крови и плаценте? Он был сведущ только в том, что входило, но не в том, что выходило.
Сразу после этого мой муж опять уехал на Сардинию, а я засучила рукава. Я содержала детей благодаря доходам от своей начальной школы, частных уроков французского и переводов. Разумеется, я лично занималась обучением своих детей. Я воспитывала Амедео образованным, утонченным, чувственным. Французский стал его родным языком наравне с итальянским. Я призывала его следовать своим мечтам и не бояться быть амбициозным.
В одиннадцать лет Амедео заболел плевритом. Все врачи говорили, что он не справится с болезнью.
Видеть его обессиленным было ужасно. Я бы предпочла быструю смерть, только бы не видеть его страдания: боли, хрипы, лихорадку… Никто не говорил о выздоровлении: с самого начала считалось, что он обречен.
Гарсены не особенно рел
ЛитРес