Глава первая. Возвращение к молодости
Три старушки, одетые по варварской моде прошлого века, сидели на скамейке среди заснеженного Нантского леса. Эх, что за жизнь пошла?.. Вот было время – годков всего сорок-пятьдесят тому – тепло здесь было. Снег даже в конце января как выпадет, так и растает сразу. А теперь с климатом что-то намудрили. Заморозить хотят, не иначе!
Линялые, местами начавшие превращаться в клочья меховые шубы, высокие кожаные сапоги и накинутые поверх седых голов старинные, покрытые многочисленными заплатами береты красноречиво свидетельствовали о возрасте собеседниц. Теперь такое носят лишь те, кому перевалило за сотню. И ведь непонятно, откуда берут: давно уже ничего похожего не делают, все должно было сноситься и отправиться в переработку. Ан нет: находят, выносят тайком из музейных хранилищ, втихаря перепродают друг другу… Кое-кто поговаривает, что и со старинных кладбищ промышляют. Одним словом, на все идут, чтобы не быть похожими на «этих».
– Вам бы, фрау Марта, здоровьицем заняться! – обратилась к соседке по скамье дама преклонного возраста, замотанная в обрывки песцовой шубы.
– Да куда уж, Лукерья Петровна! К доктору-то раз в неделю исправно езжу. Только ничего ж не делают эти дармоеды. Нормальный, говорит, для твоего возраста организм, нечего беспокоиться. «Для твоего!» – Вы слышали? И говорит мне это пигалица такая, что в правнучки мне годится! Выдаст таблеточек каких-то, травок – и все!
– Да, да! Изобрели тут свой Планятарный… – подключилась к разговору третья старушка. – Нельзя в нем, говорят, на «Вы» к одному человеку обращаться, только если много нас. Еще и стариков учить заставили, изверги… Ну мы-то уж будем на «Вы», фрау Марта? У нас ведь и знания, и опыт… Не то, что у этих. «Тыкают» нам, а сами-то и повидать ничего не успели. То ли дело в наше время: покупаешь билет на самолет – и весь мир твой. Куда хочешь – туда и летишь. А теперь что? Прилипли все к своим островам. Я вот и в Африке побывать успела, и в Австралии. Пока самолеты не запретили. А по канаткам разве на другой конец света смотаешься?
– Какой там другой конец, тут до соседнего острова добраться бы! Стоя, только стоя. А сидячие места – совсем уж для немощных. Но на Планетарный Вы, мадам Изабель, зря все же бочку катите. Вот говорили бы Вы сейчас на своем французском, я – на немецком, а Лукерья Петровна наша уважаемая – на русском. Как бы мы тут вместе сидели, да мудрые беседы вели?
Белый медицинский дирижабль летел высоко, то теряясь в густых облаках, то выныривая из них, подобно гигантскому киту.
– Ишь, куда летять! – занегодовала мадам Изабель, провожая взглядом дирижабль до тех пор, пока он не скрылся в облаке на вершине соседнего жилого острова.
– Снова этих повезли… Нет бы, живым людям вроде нас дали полетать напоследок… – ответила ей в тон Лукерья Петровна. – Но центр такой на всю округу один. С соседних лесов стариков собирают. Иначе, говорят, никак.
– Лукерья Петровна, а что там? – поинтересовалась фрау Марта.
– А то сами не знаете? – ответила за нее мадам Изабель. – Там у них этот… Как его… Центр Молодости. Диряжабль «Последний путь»! Представляете, фрау Марта: у них там, когда отраву эту колють, даже про молодых любовников спрашивают. Планируют ли, нужны ли… Тьфу на них, бясстыдников!
– Да неужто?
– Я и сама не верила. А потом заходит, значит, ко мне пани Агата. Ну, помните же ее? Я сперва и не узнала, выгнать хотела: стоит девка какая-то незнакомая, лет двадцать на вид. Еще и с пацаном молодым в обнимку. Ну, ему-то, конечно, уже за восемьдесят, но тоже решил к этим податься. Жених, говорит, мой. Жених, представляете? Ну, узнала ее все же, впустила… С женихом этим. Давно познакомились, спрашиваю? «Два часа назад» – говорит. Два часа! Жених! Времени у них, видите ли, мало! И что? Где сейчас пани Агата со своим женихом и где мы?
– И где же сейчас пани Агата? – поинтересовалась фрау Марта.
– Да известно, где. Землю удобряет в соседнем лесочке. С женишком своим вместе.
* * *
Гондола дирижабля была переполнена. На обоих ярусах удобных, хотя и узковатых кресел сидели, практически впритирку друг к другу, ст