Гарри

Вас приветствует цифровой компаньон G4r-i или просто Гарри. Я принадлежу аспирантке научного центра Университета Культуры и Искусства планеты Декарт в Созвездии Лебедя, Елизавете Мирти. 21 мая 2229 года мы отправились в трехдневную исследовательскую миссию с целью установить причину полного исчезновения людей на ранее колонизированной планете Шаи. В результате проводимых изысканий вышеупомянутая Елизавета Мирти также бесследно пропала. Я направляю Научному Совету все данные, записанные в течение трех дней миссии, через трансгалактические узлы связи с орбитальной станции Шаи.

Приложение 1: утраченная библиотека филантропа Эмиля Озкана.

Приложение 2: дневниковые записи исследователя Джона Салливана.

Приложение 3: анализ обнаруженных в ходе поисков останков ученой Татьяны Ф. Шмидт.

Приложение 4: уравнение Джона Салливана, решающее проблему доказательства существования частицы разума.

1

Наша капсула отделилась от станции, где мы провели высадку накануне, и летела к планете. Мне, как цифровому сознанию, перегрузки не страшны. Разве что меня немного мутит, но по сути это лишь обычные мелкие помехи связи. Для моей подопечной этот полет стал довольно серьезным испытанием. Несмотря на то, что она проходила массу тренировок перед полетом, энтузиазм, светившейся в ее глазах в момент отстыковки от станции, угас. Пожалуй, я видел такое выражение на ее лице, лишь когда в двенадцать лет после поездки на Землю она подхватила какой-то неприятный кишечный вирус. До сих пор не могу понять, зачем летать на эту планету. Никакие сентиментальные чувства не способны оправдать посещения этого рассадника заразы. Тем не менее, признаю ее храбрость – ужаса в глазах, когда она увидела из иллюминатора горящую обшивку капсулы, я не прочел. Следовательно, тренировки не прошли зря.

Прорезав плотную атмосферу Шаи, наш модуль выпустил парашют. Нас дернуло, но хотя бы напряженные морщины на лице Лизы разгладились. Да, я называю мою «хозяйку» Лизой, как все члены ее семьи. Ухажеры и поклонники предпочитают «Бетти», что ужасно ее раздражает. Друзья чаще выбирают более нейтральное «Лиззи» или «Элис».

– Черт, – сцепив зубы, процедила Лиза. – Долго еще?

– Осталось чуть-чуть, – я всегда стараюсь ее обнадежить, иначе какой смысл в моем существовании? – Мы преодолели самое страшное. Осталась посадка.

– Насколько я помню, это тоже так себе кайф, – она повернулась к иллюминатору. – Почему им было не запустить лифты? Хотя бы один, ведь их на планете десятки!

– Вероятно, финансирование ушло на получение разрешения посетить Шаи и на наш путь до планеты, – объяснил я. «Вероятно» здесь фигура речи. На самом деле, все деньги, выделенные научным центром, пошли именно на решение бюрократических вопросов и транспортировку. Начиная с запуска прожорливого трансгалактического тоннеля, заканчивая перевозкой к автоматизированной орбитальной станции. Наш модуль и часть техники на борту – устаревший пережиток эпохи колониальной лихорадки.

– Мне кажется, кроме меня, никому не интересно узнать, почему люди взяли и исчезли с этой планеты!

– Не преувеличивай, за последние годы здесь проводились сотни исследований. В том числе и автоматизированных. Но ты же знаешь, чем это все закончилось. Я вообще удивлен, что тебе позволили сюда высадиться. Ведь ни одна экспедиция так и не вернулась.

– Да-да, – она беспокойно задышала, за иллюминатором показался бескрайний синий океан. – Одного не могу понять, почему автопилоты не вернулись? Почему не осталось никакой информации об их деятельности?

– Бермудский треугольник, – люблю приправлять речь архаичными идиомами.

Лиза сосредоточенно посмотрела на приближавшуюся поверхность планеты и, как мне показалось, даже задержала дыхание.

Наш модуль на секунду завис в воздухе благодаря мощным двигателям в днище и рухнул в воду на добрых десять метров. Из-за незначительного перепада давления, который зафиксировали мои сенсоры, у Лизы даже немного заложило уши. Она снова поморщилась.

– Вспоминаешь уроки дайвинга? – я постарался отвлечь ее.

– Да, те, что проводились в бассейне. В нормальном море всегда есть на что посмотреть. А тут…,