Стравинский
Александр Строганов
RED. Fiction
Библейское небо мерещится, наблюдает сквозь мерцание времени как, дробясь и играя, зыбкая реальность пробует новые формы.
Дабы коснуться тайн бытия и судеб, увидеть себя сокровенного, вспомнить дыхание будущего, вместе с автором отправимся в духовное путешествие. Наши спутники три гениальных Стравинских – композитор, философ и врач. Схожие даже внешне, они олицетворяют собой единое воплощение главного героя.
Невероятно глубокий и очевидно бездонный, «Стравинский» – история про вечный путь к самому себе.
Роман построен по законам симфонии. Не случайно каждая его часть обозначена темпом, принятым при составлении партитуры.
Нина Садур пишет: «Писатель Строганов проник в «тонкие миры». Где он там бродит, я не знаю. Но сюда, к нам он выносит небывалые сумеречные цветы, на которые можно глядеть и глядеть, не отрываясь. Так в юности я наслаждалась Гофманом и Гауфом. Этот писатель навсегда в русской литературе».
Александр Строганов
Стравинский
Следует признать, мы боле не в силах удерживать нити несуществующих событий.
Стравинский И.И.
Вступление
Трогательные, беззащитные, доверчивые люди, лесорубы, лимитчики, буфетчицы, лавочники, кашевары, охотники, кавалеры, красавчики, уродцы, герои, лодочники, недоумки, певуны, мясники, лилипуты, соседи, воры, иностранцы, пачкуны, работяги, истерики, носильщики, маньяки, историки, увальни, императоры, кликуши, носачи, лицедеи, слепни, бродяги, трутни, краснобаи, шоферы, коновалы, краснодеревщики, пианисты, орнитологи, доктора, энтомологи, писаки, сутяги, ходоки, полярники, саперы, скалолазы, аферисты, Цицель, Стравинский и летчики. Все представлены в большой невидимой книге без начала и конца. Имя той книге «Великая мировая голубятня». Кто-то ее напишет? Кто-кто? Да никто.
Самих голубей, следует заметить, с каждым годом становится всё меньше.
Прав был граф Лев Николаевич Толстой, когда произвел девственную простоту в ранг величайших истин. Часто в какой-нибудь случайной незатейливой мыслишке, промелькнувшей в минуту опьянения или усталости, содержится столько значения, что вот он и будущий роман – автору отрада, читателю сюрприз.
Я бы еще добавил случайные предметы и чрезвычайные происшествия.
Так что путеводная звезда для удачливого сочинителя – не гремучий сюжет, не многострадальная идея, не багровое племя размышлений, но какое-нибудь семечко или косточка вишневая, или лестница без ступеньки, или гвоздь ржавый. Или упоминание того гвоздя. Или воспоминание о том гвозде, что оставил шрам на руке еще в детстве кисельном, или даже шрама не оставил, но встретился, случился, и не просто так, и с этим уже ничего не поделать. Словом, всякая чепуха и нелепица. Или венок нелепиц по аналогии с сонетами. Сморозил, брякнул, брякнулся, руку распорол, глядишь – поэма созрела. Или симфония. Или мозаика. Или «Великая мировая голубятня».
А лучше «Стравинский».
«Великую мировую голубятню» не потянуть. Никому из смертных не потянуть. Ибо по большому счету мы ничего о себе не знаем. И не узнаем никогда.
Да, чепуха – знак свыше. Всякому ваянию и зодчеству великое подспорье. И вообще великое подспорье.
По замыслу автора роман должен содержать шестнадцать килограмм отборной пустоты, что сделает его самой правдивой книгой о жизни во всех проявлениях.
Знаки свыше – большая редкость. Может быть, конечно, и не редкость, но не всяк умеет их распознать. Большинство ведь как думает? Происшествие и происшествие. Ну, или ужасное происшествие, чудовищное происшествие. Так думают. Не более того. Вот и блуждаем в потемках тысячелетиями.
Что такое чрезвычайное происшествие? Например, вас сбивает машина, или, еще лучше – удар током, вольтова дуга. Конечно, кошмар. Возможно с так называемым смертельным исходом. Иногда обходится, удается отделаться, как говорят, легким испугом. Так или иначе, вся последующая жизнь и потерпевшего и его ближайшего окружения – приложение к тому кошмару. А если это был знак? Побудительный сигнал и главный ответ на все вопросы? Или просто главный ответ безо всех этих наших нудных и однообразных вопросов длиною в жизнь?
Или перв