Логика абсурда
По зыбучим пескам Каракумов, обливаясь потом и тяжело переставляя ноги в снегоступах, бредёт чукча. В меховой парке, с охотничьим карабином за спиной. Останавливается, долго смотрит в безоблачное знойное небо и говорит: «Парниковый эффект, однако». Затем отворачивает левый рукав парки, обнажая запястье с дешёвым школьным компасом на тонком кожаном ремешке. Поднимает руку вровень с глазами, прищурясь, через визир намечает далекий бархан строго на севере…
Перевалив через намеченный бархан, вдруг упирается в забор из двадцати рядов колючей проволоки. В обе стороны, куда достанет глаз, сплошняком «железный занавес», и ни души вокруг.
– Смотри-ка, – озадачивается он. – Откуда взялся, однако?
Испытав пальцем остроту колючек, достает из кармана многоцелевой складной походный нож и организует из него кусачки. Начинает резать проволоку…
Работа подходит к концу и тут… Как из-под земли вырастают пограничники с собакой. С криком: «А ну, стоять! Стрелять будем!», – валят бедолагу на песок.
Через какое-то время подъезжает автомобиль с тревожной группой во главе с лейтенантом.
– Сержант Сердюков! Доложите обстановку! – строго требует офицер, обращаясь к старшему пограничного наряда. – Кто подавал сигнал: «Прорыв в сторону сопредельного государства?»
– Я, товарищ лейтенант! – возбужденно рапортует Сердюков. – Вот, в Иран пытался уйти, сволочь!
«Нарушителя» без церемоний ставят столбиком.
– Какой Иран, однако!? Почему сволочь? – лепечет чукча, отплевываясь от песка. – Оймякон иду! Домой, однако!
– Ври, да не завирайся! – одёргивает его офицер. – Оймякон твой где? На севере, так!?
– На севере, однако… – подтверждает пленник.
– А Иран где? На ю-ге! – праведно негодует офицер. – Понял, однако? Тьфу, черт!.. Отсюда до твоего севера – как до Китая по-пластунски!
– А это что, не север, начальник?! – тычет чукча рукой за дыру в заградительном заборе. – Смотри!
С этими словами вновь выпрастывает из рукава парки запястье с компасом. Дрожащими от волнения пальцами дёргает фиксатор. Стрелка, колыхнувшись, описывает полукруг и синим концом уверенно указывает на Иран за дырой, зияющей в колючем проволочном заграждении.
– Север? – победно вопрошает чукча.
– С-с-север… однако… – с округлившимися глазами нерешительно соглашается офицер.
Чукча стряхивает с плеч удерживающие его руки пограничников:
– Сторонись, начальник!..
А всё почему, читатель? А всё потому, что Семёныч – рабочий фабрики школьных пособий в далёкой Калуге, пришёл на работу как-то в понедельник с большого бодуна. И, не похмелившись, по ошибке не тем концом сунул магнитную стрелку в тазик с синей краской. И, соответственно, не тем – в тазик с красной…
А вы говорите, есть незыблемые вещи!..
P.S. Рассказ увидел свет ещё в советские времена, когда республики Средней Азии входили в состав СССР.
Мастера
…Государь так соображал, что англичанам нет равных в искусстве, а Платов доводил, что и наши на что взглянут – всё могут сделать, но только им полезного ученья нет.
Н.С.Лесков, Левша
Черт знает, что меня занесло в пивную по соседству с шарикоподшипниковым заводом. Не иначе как летняя жара и желание мимоходом освежиться кружечкой пенного. За ближайшей стойкой обстоятельно предавался питию какой-то работяга.
– Присоседюсь, не возражаете? – спросил я.
Он доброжелательно кивнул и подвинул ко мне тарелку с отварными креветками:
– Угощайтесь.
Чёрная кайма вокруг ногтей на крепких пальцах, мощные кисти, в которых запросто могла спрятаться пивная кружка, линялая ковбойка, рвущая в разные стороны пуговицы на выпуклой груди… Чем не типаж ремесленного люда?
Мой сосед с явным удовольствием осушил кружку, счмокнул нижней губой пенку с верхней, подмигнул:
– Да-а… Без малого двадцать лет на шарикоподшипнике, как один день! И жена, понятное дело, не белошвейка, – разом оправдался он за весь пролетариат, уловив мой взгляд на своих руках.
Я не был склонен заводить знакомство, тем не менее, автоматически скорчил гримаску вежливого внимания.
– Вот вы, интеллигенция, – в свой черёд дал понять он мне, что не один я такой наблюдательный, – всё принимаете, как данно