Глава 1 Беглецы

Определить пол этого ребёнка было трудно: лицо в пять лет ещё не приобретает чёткие черты. Одежда мальчика, волосы не просто короткие, а очень короткие – сантиметра три. А потому и расчёски не видевшие, похоже, никогда, с момента стрижки. А воды? О шампуни и речи нет.

Как так получилось, что дитя оказалось бездомным?

Впрочем, жизнь такая подлая вещь, что осиротить может любого – какой бы многочисленной родня до этого момента не была. А когда ты остаёшься посреди беды, то родственники любой степени близости как-то скоренько растворяются во времени и пространстве, опасаясь, как бы им не предложили о тебе позаботиться.

Об Але особенно заботиться было некому изначально. Мама её не хотела ни единой минуты – с момента, когда узнала, что забеременела. И дело даже не в том, что она мечтала о великой карьере, и не в том, что «папа» резко отказался становиться отцом (случайная связь с какой-то дамой, оказавшейся в том же ресторане, где гуляли корпоратив, шансов на продолжение не имела), и даже не в возрасте, достаточно юном для будущей матери. Она просто в принципе не хотела детей. Вообще. Ни от кого. И уж тем более – вне брака.

Но с абортом не получилось, бросить в роддоме – тоже, так что Аля была поручена заботам бабушки, которая такому «подарку» не обрадовалась совершенно, поскольку сама ещё была дамой во цвете лет и стремилась обустроить собственную жизнь как можно лучше.

Так трёхлетняя девочка оказалась в детдоме, где её навещали настолько редко, что можно было даже эти посещения не считать. Особенно, если учесть, что личному свиданию с ней уделялось не больше пяти минут. Остальные пятнадцать занимала беседа в руководством.

Ребёнок, знающий, что он никому не нужен, что его никто не любит, быстро превращается в зверёныша. И Аля, без учёта её критически малого возраста, стала ужасной хулиганкой и хронической беглянкой. Как за ней пристально не следили, она убегала с частотой раз в неделю. И находили её все реже и всё позже.

Александра с первого раза усвоила, какие ошибки она совершает, в результате которых её находят. И впредь их, ни одну, не повторяла.

Она уходила, в чём была, но теперь уже завела тайник с другой одеждой.

Она никогда больше не присоединялась к другим бездомным детям.

Она никогда не просила подаяния.

Она никогда не подходила к людям, что-нибудь евшим на ходу. Обходилась тем, что оставалось на тарелках столиков уличных кафе недоеденным.

Она искала пристанище на ночь там, где его никогда не искали другие: на деревьях, в опустевших на ночь торговых местах, под маленькими мостиками над мелкими ручьями, в давно оставленных без присмотра автомобилях, в считавшихся намертво закрытыми подвалах и подъездах…

С собой у неё всегда был так называемый туристский коврик, на котором она спала. Но она предпочитала, вместо матраса и одеяла, кусок укрывного, для теплиц и грядок, материала – оказалось, что эта тонкая ткань греет едва ли не лучше, чем ватное одеяло, а места занимает очень мало. Первый кусок попался девочке совершенно случайно – когда она бродила в тылах рынка садоводов: она совсем не хотела, чтобы на неё обратили внимание. Позже Аля искала кусок такой ткани совершенно осознанно и нашла – продавцы отрезали его от рулона, поскольку он был запачкан настолько основательно, что чистить его было себе дороже. Аля очень обрадовалась, схватила ткань, нырнула в кусты и обмоталась ею под футболкой. Ей сразу стало теплее – весна, вроде бы, была тёплой, но не настолько, чтобы можно было разгуливать в майке. А когда она заправила ткань в штаны и застегнула куртку, ей стало совсем тепло и хорошо.

Теперь следовало подумать о еде. Она быстро выяснила, где тут кафе и стала наблюдать за людьми: очень многие что-то оставляли недоеденным и недопитым. Аля же, в свои пять лет, зверским аппетитом не отличалась, так что ей вполне хватало.

Но в этот раз её заметили две женщины, сидевшие за крайним столиком и явно решили угостить. Но на зов Аля не только не откликнулась, а, наоборот, бросилась к забору, у которого были сложены штабеля товаров, а также были дырки и проломы, в которые девочка легко могла просочи