Брать живьем! 1919-й. 2

Сергей Юров

Петродару продолжают нести угрозу мамантовцы, зреет новый заговор, наглеют бандиты и убийцы. Даниле Нечаеву снова нет покоя. Опять он в деле, опять в борьбе.

Сергей Юров

Брать живьем! 1919-й. 2

Глава 1

Оставив позиции бойцов гарнизонной роты, мы сели в Руссо-Балт и с ветерком поехали вниз по Базарной, громко подпевая Светловскому:

Снова мы в бой пойдем      

За власть Советов      

И как один умрем      

В борьбе за это.

Скворцов размахивал своей бескозыркой, Гудилин и Щербинин – фуражками, я не забывал приветствовать встречавшихся горожан сигналом клаксона. Люди останавливались, провожали нас глазами, поднимали руки, что-то кричали, понимая, что белоказаки за чертой города получили отпор.

На милицейском дворе нас встречал не только Маркин, но и председатель уездной ЧК. Особой радости на их лицах я, однако, не заметил. Напротив, при свете фонаря на них отчетливо читалась полускрытая досада.

– Оба не в настроении, – донесся голос Гудилина из кузова машины.

– Яркин гость у нас не частый, – заметил Скворцов. – Что-то не так.

– Сейчас узнаем, – сказал Светловский, поправляя фуражку.

Он встал на подножку и на ходу соскочил на землю.

– Илья Григорьевич, Яков Федорович, что-то вы уж больно мрачны? А ведь нам сегодня есть, чем гордиться!

– Верно, Григорий Иваныч, – кивнул головой Маркин, одернув френч. – Гордиться, в самом деле, есть чем. Только в бочку меда попала большая ложка дегтя.

– Что-то случилось?

– Алекс и главари бандитов во время конвоирования сумели скрыться.

– Что-о?! – Брови нашего начальника поползли вверх. – Петин, Белый и Большой дали деру?.. Вы это серьезно? Не шутите?

Маркин со вздохом пожал плечами. Мы все в недоумении переглянулись.

– Но, Яков Федорович, как, как вы проморгали их?! – воскликнул Светловский, повернувшись к чекисту. Тот сжал челюсти и хмуро посмотрел по сторонам.

– Возле Вознесенской церкви Митрохин со своими эсерами вечером собрали митинг. Народу собралась туча. Вот нам и пришлось вести участников заговора через край толпы – не пробираться же к Лебедянской оврагами. Во время прохождения и толкотни кто-то незаметно разрезал веревки на руках Перелыгина, Алекса, Белого и Большого. Те только и ждали этого, незамедлительно нырнув в толпу. Не повезло Перелыгину, далеко он не ушел, я ранил его в ногу. Алекс же, Белый и Большой смогли оторваться и добежать до извозчичьей биржи.

– И куда ж они сгинули?

– Добрались на легковом извозчике до реки, прыгнули в лодку к рыбаку и переправились на другой берег. Рыбак утверждает, что по дороге к лесным кордонам они сели в пролетку, в которую был впряжена гнедая лошадь.

– К Мамантову наладились, черти!.. А что же чекисты?

– Потеряли их из виду где-то на Площадной.

– Но это еще не все, – добавил Маркин с горькой ухмылкой. – Приблизительно, в это же время Тальский сбежал из-за решетки.

– Твою мать! – покачал головой Светловский. – Что ж это такое?! Как чернявый дьявол сумел освободиться?

– Все дежурному жаловался, что из-за ранения у него голова кружится. Потом внезапно рухнул на пол. Дежурный решил, что Тальский потерял сознание. Ну, и вызвал Журкина. Пока они приводили хитреца в чувство, тот возьми да и выхвати из кобуры дежурного наган. Оглушив обоих, он выскочил из здания, врезал револьвером по голове часовому у дверей, прыгнул в дежурную пролетку и умчался прочь. Журкин, к счастью, оклемался, а дежурного c часовым в морг отвезли, не сдюжили.

– Вот, скотина! – процедил Щербинин, сжав кулаки.

– Сволочь! – бросил сквозь зубы Гудилин, поглаживая раненную руку.

– Жаль, что не прикончил его у кабинета! – вырвалось у меня.

– Чудеса, едрена каракатица! – хмыкнул Рундук, закуривая цигарку. – Уж, не к нему ли в пролетку подсели Алекс, Белый и Большой?

– Получается, к нему. Милиционеры у моста, не зная об аресте зама, спокойно пропустили его на другой берег.

– Товарищ Светловский, стажер Нечаев, – проговорил Яркин, – попрошу к начальнику милиции!

В кабинете все трое курильщиков достали портсигары и закурили. Дым повис коромыслом, мешая мне дышать.

– Хочу сказать, что для Петродара все это не есть