Карамело
Сандра Сиснерос
Loft. Современный роман
БЕСТСЕЛЛЕР NEW YORK TIMES.
Другой роман Сандры Сиснерос «Дом на Манго-стрит» был переведен на 20+ языков, проданный тираж >6 000 000 экземпляров.
«Карамело» – семейный роман-хроника о Мексике, отношениях отцов и детей, взрослении и становлении личности. История, густо приправленная культурными и историческими отсылками, живой речью, яркими персонажами.
Каждое лето большая семья Лалы Рейес отправляется в долгожданное путешествие из Чикаго в Мехико – в дом Маленького Дедули и Ужасной Бабули.
Лала с интересом наблюдает за отношениями родных, часто по-детски приукрашивает события и выдумывает небылицы. Девочка изо всех сил хочет понять, как устроен ее мир, пытается выяснить причины, по которым Ужасная Бабуля стала такой ужасной и всю жизнь играла роль ведьмы из самых страшных сказок. Но больше всего Лала стремится обрести собственный голос среди сотни других: громких, перебивающих, более уверенных и сильных.
В конце концов поиски ответов на эти вопросы, подобно пестрому узору на знаменитой шали rebozo, перетекают в бурное исследование жизни, любви, лжи, предательств.
Сандра Сиснерос – обладательница престижных литературных премий: лауреат «Премии Набокова-2019» «За вклад в развитие мировой литературы», лауреат «Национальной книжной премии Америки», лауреат «Литературной премии Lanna», лауреат «Дублинской литературной премии».
Сандра Сиснерос
Карамело
Para ti, Papа[1 - Тебе, папа]
Cuеntame algo, aunque sea una mentira.
Расскажи мне историю, даже если она ложь.
© Солнцева О., Волхонский М., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
Предуведомление, или Правда не нужна мне, можешь забрать ее, она слишком hocicona[2 - Здесь: неприглядная] для меня
По правде говоря, эти истории – всего лишь истории, обрывки нитей, найденные случайно то тут, то там и сплетенные вместе, чтобы получилось что-то новое. Я выдумала то, чего не знаю, и преувеличила то, что знаю, продолжая семейную традицию незлонамеренной лжи. Если, выдумывая, я, сама того не ожидая, наткнулась на правду, perdоnenme[3 - Простите меня].
Писать книгу – значит задавать вопросы. Не важно, отвечают ли тебе правду или puro cuento[4 - Чистой воды россказни]. В конце концов запоминается только история, а правда выцветает, как бледно-синие нитки вышивки на дешевой подушке: Eres Mi Vida, Sue?o Contigo Mi Amor, Suspiro Por Ti, Sоlo T?[5 - Ты моя жизнь. Ты мне снишься, любовь моя. Вздыхаю по тебе. Только ты].
Часть первая
Recuerdo de Acapulco[6 - Воспоминание об Акапулько]
Acuеrdate de Acapulco,
de aquellas noches,
Mar?a bonita, Mar?a del alma;
acuеrdate quen en la playa,
con tus manitas las estrellitas
las enjuagabas[7 - Вспомни Акапулько, вспомни, те ночи, прекрасная Мария, Мария моей души; вспомни, как на пляже своими ручками звездочки в воде полоскала].
– «Mar?a bonita» Августина Лары, которую он пел, подыгрывая себе на пианино, в сопровождении тихого, очень-очень тихого голоса скрипки.
•
На фотографии, висящей над Папиной кроватью, мы все маленькие. Мы были маленькими в Акапулько. И всегда останемся маленькими. Для него мы и сейчас точно такие, какими были тогда.
Сразу за нами плещутся воды Акапулько, а мы сидим на границе воды и земли. Маленькие Лоло и Мемо показывают рожки над головами друг друга; Ужасная Бабуля обнимает их, хотя в жизни ничего подобного не делала. Мать отстраняется от нее ровно настолько, чтобы не показаться невежливой; рядом с ней примостился ссутулившийся Тото. Большие мальчики, Рафа, Ито и Тикис, стоят возле Папы, его худые руки лежат у них на плечах. Бледнолицая Тетушка прижимает к животу Антониету Арасели. Фотоаппарат щелкает, и она моргает, словно не желает знать будущее: о продаже дома на улице Судьбы, переезде в Монтеррей.
Папа щурится точно так, как щурюсь я, когда меня фотографируют. Он еще не acabado. Еще не конченый, не истощен работой, беспокойством, многими пачками выкуренных сигарет. Только ничего не выражающее лицо и аккуратные тонкие усики, как у Педро Инфанте, как у Кларка Гейбла. Кожа у Папы мягкая и
MyShop