Назад к книге «Запечатанные Гейсом» [Элен Славина]

Песнь ветра

Элен Славина

Суровые холмы Ирландии разделяют изумрудный остров на две неравные части. Мир человеческий, где живут обычные люди: рождаются, болеют и умирают. И мир Сидов, населенный необычными Фэйри, способные перевоплощаться в животных и птиц. Древние друиды накладывают Гейсы из вредности и излечивают от болезней по любви.

Раз в год, в конце осени, во время великого праздника Самайна, люди могут попасть в мир Фэйри, а те наоборот выйти к людям. Разделенные двумя мирами семьи наконец-то встречаются, для кого-то эта ночь слез и объятий, кому-то она нужна для разговоров до утра и тяжелых раскаяний.

Но есть один человек, который стремится попасть в удивительный мир друидов для того чтобы спасти свою сестру, заболевшую и отосланную в вересковые пустоши к Фэйри. Удастся ли Грэди пробраться в земли, где не жалуют и презирают людей? Или древняя магия сыграет с ним злую шутку, и он пожалеет о своем решении, ведь попав в мир Сидов выбраться из него уже не получиться.

Элен Славина

Песнь ветра

Грэди смотрел в окно родного дома и думал о матери, которую не видел почти год. Именно тогда жизнь юноши раскололась на две неравные части. Жалел ли он об этом, хотел ли вернуться под крыло родного дома? Ответы на эти вопросы он не знал.

Посмотрев на мрачный Сварог, заметил отблески молний, осветившие рваные куски небосклона. Гроза стремительно начиналась, и укрыться от нее было уже невозможно.

Капли дождя, сначала мелкие, но с каждой секундой все больше наполняясь прозрачной водой, опускались на голову, медленно сползали вниз и, спотыкаясь о ветки деревьев падали на землю. Грязные лужи волновались от назойливых горошин, но все равно принимали их в свои объятия.

В окнах дома горел свет и, приглашал всех заблудших внутрь: погреть промокшие ноги у пылающего камина, выпить свежеприготовленного эля и крепко поужинать, были многие не прочь. Мать никому и никогда не отказывала, всех принимала в своем доме как родных и близких. Так и жила, с открытой настежь дверью и душой, надеясь однажды встретить ту, что ушла отсюда не по своей воле.

Встрепенувшись от еще одной холодной капли, нахохлился, но тёплый свет окна и знакомый силуэт матери не отпускали. Секунды медленно тянулись, а Грэди все никак не мог решиться – ворваться в дом или улететь?

– Где же Санни?

Услышав в голове голос жены, шепчущий о том, что время уходит, он расправил крылья и спустился на землю. Скрипнула дверь. Ветка покачнулась и тут же успокоилась, словно и не было ничего.

Грянул Самайн!

Мохер

Год назад

Грэди сидел на краю скалы Мохер и смотрел на воду, плескавшуюся под ногами. Ветер кружил и играл с такой силой, что брызги поднимались на высоту и мягко целовали ступни мужчины. От этих нежностей становилось легко и беззаботно. Очередной порыв ветра швырнул соленые брызги в лицо Грэди, отчего он зажмурился и вытер их рукавом.

Он не любил жару, поэтому в такие дни убегал бродить по мрачным лесам или затаивался на скалах. Здесь, на Мохер, можно было мечтать о другой жизни, об Ином мире, куда его тянуло вот уже несколько лет. Возможно, всему виной отец, отправившийся туда ради спасения дочери, который пропал без вести и не дававший о себе знать долгое время. Но мысли о том, что он в этом мире всего лишь гость, не давали ему покоя и грызли изнутри.

Таинственные и величественные скалы восхищали, дарили энергию и силу. Каждый раз, закрывая глаза и раскидывая руки, его сердце замирало, и на мгновение он переставал быть человеком. Грэди представлял, что подходит к скале и, не задумываясь ни о чем мирском, прыгает вниз. Секунды превращались в вечность, ветер ласково касался кожи, словно волны океана мягко накатывались на камни. Затем стремительно летел вниз и почти дотрагивался до водной глади; в эту секунду, мир будто бы останавливался. Грэди, снова расправлял крылья и пари?л, легко задевая пальцами суровое море.

Приходя на скалы, мечты о полетах всегда становились явью, стоило закрыть глаза и крылья вырастали сами.

Сегодня, в день рождения, он хорошо понимал свое предназначение – необходимо найти мир Сидов, сейчас это было важнее самой жизни. Шестнадцать лет