Война и потусторонний мир
Дарья Раскина
EWA. Фэнтези-прорыв
Две империи – Живая Россия и Потусторонняя – существуют рядом испокон веков, связанные договором о невмешательстве. Но летом 1812 все изменится: француз уже под Москвой, и Кутузов отправляет князя Петра Волконского в Потустороннюю Россию с просьбой о помощи. У Петра есть личная причина перейти границу: в недавней битве погибла его сестра-близнец Александра, служившая в гусарском полку под видом мужчины, он мечтает спасти ее из мёртвого царства. Пройдя через портал, Петр оказывается на императорском балу, где упыри и лешие затянуты в униформу с эполетами, а русалки и ведьмы одеты в модные платья и говорят по-французски. Петру предстоит уговорить императрицу Иверию помочь, но пока ему удаётся лишь вызвать ее гнев и угодить в темницу. Александра Волконская с детства привыкла ни в чем не уступать брату, училась фехтовать, ездить верхом и стрелять, а с началом войны украла его форму и отправилась в бой. Теперь же она в царстве смерти, и вырваться оттуда невозможно – Кащей никого не отпустит. Только сдаваться не в характере Александры. Ее ждет битва с мертвецами и побег через мёртвые земли в компании изобретательницы Ягины, внучки Бабы Яги, и принца Константина, наследника Кащея. Оба становятся ей дороги, и тем тяжелее даётся обман – ведь оба считают ее мужчиной. Но разбираться некогда, по пятам за ними летит армия разъяренного Кащея. Только финальный выбор для брата и сестры будет труднее всего: стоит ли жизнь Александры судьбы Живой России?
Дарья Раскина
Война и потусторонний мир
Пролог
Смерть в серебряных эполетах
Вестовая пушка тревожно бухнула, приказывая готовиться к атаке. Князь Александр Волконский, сидя верхом в первом ряду своего эскадрона, сжал окоченевшими пальцами кисточку-темляк на эфесе сабли. Вторую руку князь то и дело снимал с уздечки и прятал в рукав сине-белого доломана, но теплее от этого не становилось.
– Третий раз бьют, а мы все без дела, – цыкнул гусар справа, черноглазый красавец Долохов. – Доколе нас будут морозить? Так и помрем бесславными сосульками.
Александр молчал. Мысли его были о другом. Не о скорой битве, не о холоде и даже не о том, что за последние трое суток он не ел ничего, кроме сухарей, и не спал более получаса кряду. А думал он вот о чем: если бы маменька увидела его сейчас, то немедленно прокляла бы, окрестила презреннейшим существом и отказалась называть себя родительницей – уже во второй раз. А все из-за чего? В чем состоял страшный грех Александра?
В том лишь, что его угораздило родиться девицей. Княжной Александрой Михайловной Волконской. Чувство вины вот уже в который раз зацарапало коготками по сердцу: за год службы Александра привыкла прятаться от сослуживцев, а от совести – так и не научилась.
Внизу холма защелкали выстрелы. Там кто-то двигался, но очертания терялись в тумане – плотном, словно шинельное сукно. В зловещем напряжении казалось, там копошатся вовсе и не живые, а существа иной природы, необъяснимой. И даже сам туман будто бурлил, тянул к людям голодные руки. Кто-то посчитал бы подобное сказкой, но Александра о потустороннем знала достоверно. Благодаря Петру.
Александра обернулась, выискивая глазами брата. Вот он, на самом верху, среди командиров. При виде его когти вцепились в сердце сильнее. Отважится ли она показаться? Неделю ведь уже едут бок о бок, Александра – со своим полком, а Петр – адъютантом Кутузова, но открыться она так и не решилась. Что она скажет? Прости, что сбежала из дому? Что украла гусарскую форму и увела Делира? Что любит их с папенькой, но ни за что не вернется – ни уговорами, ни угрозами, ни приказом, а только лишь смертью в битве? Эх, что ему эти слова! Прихоть сестры – беспутной девицы. Нет, судьба развела их, и теперь нет больше у Александры братьев, кроме эскадрона.
Из тумана с глухим животным ревом вырвалось ядро и, прогудев над головами, трескуче упало в гущу солдат. Запахло порохом и гарью. Кровь вспыхнула, потекла кипятком по венам, и Александра вцепилась в саблю. За первым ядром упало еще одно. И еще одно. А следом на полк обрушился чугунный ливень.
– Держать