Предисловие

Слово – драгоценная жемчужина. Два слова – волшебная связь. Три слова – божественное ожерелье, сплетённое из лучших жемчужин…

В Исландии в XVII веке ходило множество легенд про так называемых сильных поэтов. Считалось, что строфа сильного поэта могла вызвать проказу или другую тяжелую болезнь, даже смерть, поднимала мертвеца из могилы и творила чудеса. Такие строфы обычно были импровизацией – божественное ожерелье плелось глубоко в сердце.

Вячеслав Васильев – по моему скромному мнению, один из таких сильных поэтов. Каждое его произведение – ожерелье, достойное богов. Его язык интересный, образы яркие, строки наполнены силой и притягательной энергетикой.

Считаю большой честью сотрудничество с Вячеславом. В каждую иллюстрацию я вложила частичку своего сердца.

Окунайтесь в эти строки с головой. Пускайтесь с ними в октябрьский вальс. Примеривайте драгоценное ожерелье неторопливо…

Приятного путешествия!

    Kuratagu

    художник, иллюстратор

ОСТРОВ ПАМЯТИ

«Мой город – мир каналов и мостов…»

Мой город – мир каналов и мостов,

Раскинувшийся в северных широтах,

Моя река – страна безмолвных льдов,

Белеющих под серым небосводом —

Я вас люблю. Люблю ваш гордый мрак

И молчаливый северный характер.

Я вас люблю всем сердцем, просто так,

За то, что вы вокруг, а не на карте.

Мой Невский ветер, как ты, старина?

Бок о бок мы прошли по тротуарам

Десятки, сотни вёрст… Молчит луна,

И подворотни дышат перегаром.

Да, где-то здесь почти сто лет назад

Ушёл из жизни солнечный Есенин.

И очень скоро я уйду в закат

И не оставлю миру даже тени,

Лишь только строки писем и стихов

И порванные от досады струны…

Не надо слёз, не надо лишних слов,

Прошу лишь отнести на пристань урну

И над заливом мой развеять прах,

В ненастный день смешать его с волнами,

Пока я там, на небе, в рай иль в ад

Иду, не торопясь, за ключарями.

И, если честно, мне неважно где

Я буду вспоминать свой дом и детство.

Мне б только видеть с неба блеск церквей,

Дворцы, Неву и шпиль Адмиралтейства.

Балтийский хлад

Как ржавый лист, спадающий на грунт,

Рыжеет город, тронутый прохладой.

И ветвь, под стать гусиному перу

В моих руках, дрожит. И колоннада

Казанского собора стынет на

Октябрьском ветру. А лужи, будто

Балтийский хлад, не ведающий дна,

Собой являют лёгкую простуду.

И глушит насморк громкие слова

Моей любви к свинцу, как к части неба.

И полон взгляд истлевшего дотла

Да сыростью разбавленного пепла.

И жизнь струится лёгким сквозняком

Меж старых рам и выпавших в ночь стёкол.

И хмурый дождь вновь плачет ни о ком

Под мерный хрип и кашель водостока.

Retrouvailles

Я вернулся туда,

Где заря покрывается пеплом,

Где тоскует вода

По рыдающим тучам, по белым

Простыням декабря,

Где нетрудно сказаться простывшим

И смотреть, как горят

Одинокие звёзды над крышей.

В хмуро-пасмурный день

Отправляется грохот трамвая,

Словно чёрная тень,

Убежавшая ночью из рая.

Застывает земля

В неизменной гримасе удушья,

И минорное «ля»

Холодит покрасневшие уши.

Где-то ветреный вальс

Избегает замученных взглядов,

Где-то гаснут сейчас

Чьи-то лампы от нежности града,

Где-то криком весна

Озаряет младенческий кокон,

Где-то мне не до сна

В бесконечном мерцании окон.

То ли грусть тяжела,

То ли небо упало на плечи,

То ли юность прошла

Сквозь пустые, но длинные речи,

То ли солнце взошло,

Полумрак не рассеяв, не тронув,

То ли жить хорошо

В колыбели имперской короны.

Вот я вновь на бегу,

Не лишённый задумчивой маски,

Окликаю тоску

И Неву под мостом Володарским,

Окликаю свой крик,

Но врезаюсь в бетонную стену.

И лишь солнечный блик

Заползает в набухшую вену.

Здесь любовь по рублю.

Здесь, куда ни посмотришь – разлука.

Ветер равен нулю,

Ибо осень приходит без стука.

Замахнувшись на смерть,

Замечаешь лишь тень от испуга —

Просто ей умереть

Не такая большая наука.

Славься, вечная жизнь

В задымлённых и пыльных квартирах!

Только б чувства неслись

По останкам