Цветущий куст
Рододендрон
Молодой холостяк Семён Миронович никогда не испытывал недостатка женской ласки. Этот энергичный, жизнерадостный мужчина был по нраву прекрасному полу, хотя внешне ничего особенного собой не представлял. Не представлял, но дамы и барышни в его присутствии приходили в явное волнение. Они начинали непроизвольно активизировать выигрышные части своего тела, играть глазами, смеяться к месту и не к месту и пытаться говорить умные вещи. Понятно, что умные-то вещи поучались у них не здорово, а всё остальное работало очень даже эффективно.
И с чего они волновались? Мужчина как мужчина. Черноволосый, с подвижными лицевыми мышцами, украшенными изящной бородкой с усами, он имел средний рост и не очень широкие плечи. Его мама-еврейка, обладая массой красочных черт, мало чего передала сыну. Он совершенно не походил на еврея. Но и на папу, нижегородского купца Мирона Устюгова не походил тоже.
Природа распорядилась так, что рубленные черты лица угрюмого Мирона были как бы раздроблены и сглажены семитскими особенностями внешности его жены. Этот микс и определял заметную выразительность физиономии Семёна Мироновича. Выразительность лица – вот и все особенности, которые имел дамский любимчик. Хотя нельзя сбрасывать со счетов чарующий голос, которым обладал Семён Миронович. Удивительный, сладостно-густой баритон сразу же привлекал внимание слушателей и прочно это внимание удерживал. Тем более, что хозяин густого баритона обычно озвучивал очень нетривиальные истины. Ну и доставшийся ему от мамы восточный темперамент тоже играл не последнюю роль.
А может быть запах на женщин влиял. Семён Устюгов, когда был не в смокинге (а в смокинге он бывал не часто), обязательно пах лаком, красками и вообще чем-то художественным, поскольку основным его занятием было написание портретов. Вообще-то выпустился он из Академии как художник-баталист, но большие картины на исторические сюжеты пишутся долго, да и раскупаются не очень активно, а Устюгов очень нуждался вы деньгах. Вот он и стал, потрафляя вкусам состоятельных петербуржцев, писать портреты военных, профессоров, чиновников. А чего их не писать, если баталист – это универсал. Ему и пейзаж, и портрет – по плечу.
Особая потребность в финансах вызрела у художника для удовлетворения дури, как считали его знакомые. Два года тому назад, по приглашению своего академического товарища Одинцова, провёл он лето недалеко от Валая в старинной усадьбе, которая досталось Одинцову от его бабушки.
Одинцов был однокурсником Семёна Мироновича по классу батальной живописи, но превосходил последнего на шесть лет. Карьера его сложилась очень удачно. Батальные полотна Одинцова уже выставлялись, а картину «Бой в ущелье» прибрело военное ведомство. Сейчас он работал тоже над заказным полотном на военную тему (высадка морского десанта), где изображалось бурное море с каменистым берегом. Марина потребовалась железнодорожникам доя украшения Балтийского вокзала.
Одинцов пригласил Устюгова к себе в усадьбу для того, чтобы она не пустовала и была под присмотром, поскольку хозяин усадьбы с женой и дочкой уезжал на лето в Крым, конкретно, в Феодосию, где он намеревался кроме отдыха, морских ванн и работ на пленере, взять несколько уроков у Айвазовского. При своём чине действительного тайного советника и академика, знаменитый маринист не чурался молодёжи и всячески ей помогал. Хотя мэтр был стар и болен, он всё же показал Одинцову несколько приёмов изображения бурного моря. Дом художника впечатлил петербуржца и убранством и картинами, но больше всего его впечатлила жена Айвазовского, которая была на сорок лет младше своего супруга. От неё распространялась такая милость, что всё время хотелось быть в компании этого ангела.
Одинцовский белый дом с колоннами, старинный парк, аллея рододендронов, романтичное озеро – непременные атрибуты старого дворянства, так подействовали на душу Семёна Мироновича, что он твёрдо решил обосноваться в этом истинно русском крае (что его приятели и посчитали дурью), а обосновавшись, придаться великому творчеству. Темы и сюжеты будущих картин так и теснились в его голове. В э