Чтобы жить, мало родиться
Петра Галактионова
Книга написана кандидатом психологических наук Петрой Галактионовой на основе реальных событий. Все буквальные совпадения с ситуациями и людьми случайны.
Вы узнаете об ее одиноком детстве и наполненной неожиданными поворотами зрелости, будете свидетелями того, как в трудных обстоятельствах рождалась внутренняя сила, поймете отчего в семьях без присутствия и финансовой помощи отца дочери страдают не от «безотцовщины», а от отсутствия в их жизни матери – на место отца встаёт женщина: зарабатывает деньги, отвечает за кров, еду, образование.
Удаётся ли ослабить паттерн отчужденного родительства, виноваты ли родители, что им не хватило детства?
Как принять себя и укрепить свой потенциал, как научиться быть себе другом и больше давать себе и другим, не стать «жертвой»? Как обновляться каждый день и сохранить своё уникальное Я?
Профессиональные комментарии к главам, задания из Психологического практикума помогут вам держаться правильного курса и будут точками опоры на пути решения этих вопросов.
Петра Галактионова
Чтобы жить, мало родиться
Глава 1. У кого-то есть ключ
Четырехлетний ребенок остается дома один на один со страхом, что дверь может открыть плохой человек, у которого есть ключ. Оцепенение и желание спрятаться будут преследовать всю жизнь. Ребенок с головой уходит в Книги, становится очень наблюдательным и умным. Он жалеет родителей.
Записки Ребенка
О чем думали родители, когда оставляли в квартире меня – четырехлетнюю девочку, совсем одну на весь долгий день, зная, что в любую минуту дверь может открыть незнакомый человек, у которого тоже есть ключ?..
Если услышишь, что кто-то вытолкнул ключ из замка – он громыхнет об пол, беги к батареям и стучи изо всех сил, может быть, кто-то из соседей окажется дома и придет тебе на помощь. То же самое, если разбивают стекло на балконе, ведь на балкон они прыгают прямо с крыши, как раз днем, когда дома никого нет.
Я запомню этот страх на всю жизнь. Оцепенение, в котором я сидела под столом, боясь пошевелиться и постоянно прислушиваясь, появлялось вновь и вновь в моей жизни, когда мне было уже двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят…Так же, точно так же, я сидела на кровати гостиничного номера в Антверпене, в квартире старинного дома в центре Будапешта, на загородной вилле частной клиники в Финляндии…
Я не побывала в доме-музее Рубенса и церкви святого Якоба с ее Кунсткапеллой, я не насладилась летним днем прогулкой по набережной Дуная, не зашла в знаменитые и красивейшие купальни Геллерт, что находились практически напротив дома, только через мост перейти, и ни разу за две недели не поднялась на второй этаж виллы с чудесной библиотекой и зимним садом – только пару раз постояла нерешительно на первых ступенях лестницы…
Даже в своей большой квартире в исторической части Васильевского острова я постепенно застывала как мумия за письменным столом, если одиночество длилось больше пары часов, и я знала, что сегодня никто не придёт.
И это при том, что для других, включая детей, бывших мужей и коллег, я всегда была опорой. Люди думали обо мне как о флагманском крейсере, мощно рассекающем волны и целеустремленно идущим по своему курсу.
Так, о чем же думали мои родители? Я рано догадалась: о чем угодно, только не обо мне. Им было так удобно: я всегда находилась дома. А это значит, что не надо утром метаться и собирать дочку (меня так никто ни разу и не назвал "дочкой", это слово мне даже теперь странно писать) в детский садик, не надо вечером спешить, чтобы вовремя забрать. Не надо думать, во что одеть и обуть ребёнка. Меня никто не видел и не слышал, меня будто и не было.
Тем более, что я умела читать. Это произошло само собой, как прыжок, как чудо. Еще когда мы жили в другом городе, с бабушкой и дедушкой, я стояла на коленях перед табуреткой, на которой лежала газета, и неожиданно для всех прочла по складам: “Из-вес-ти-я”. Я помню этот момент, как помню и изумление отца. Это значит, что мне было примерно три с половиной года. В четыре я уже жила в этой новой квартире и читала очень быстро. Жаль только, что детских книг в д