ФАУСТ В ЮБКЕ или МЕНА

(в стихах)

Траги-фарс в двух действиях, с танцами, манерными переходами и участием кордебалета чёрных и белых.

Действующие лица:

Муна – 30 лет, высокородная дама, в серебряном, на груди – белый цветок.

Фай – чёрт, в чёрно-красном фраке, на груди – паук.

Флу – 40 лет, непризнанный гений, в фиолетово-голубом.

Сан – 28 лет, садовник, в жёлтом.

Иза – 25 лет, беременная служанка.

Король – 50 лет, как угодно.

Рона – 27 лет, жена священника, красоту не скрывает даже монашеский наряд.

Вана (блудница) – 30 лет, в чёрно-фиолетовом,

так вульгарна, что не поймёшь – распутная женщина это

или переодетый в женское мужчина.

Тана (блудница) – 20 лет, в розово-фиолетовом,

с теми же качествами, что у В а н ы, только грубее и проще.

Си – 32 года, высокородный дворянин, поэт, в зелёном, длинные светлые волосы, очки – роль без слов.

Тень бородатого с секирой – роль без слов.

Действие первое

Луна. Угол дома с балконом и двустворчатой дверью. Дворик с фонтаном. В глубине его – Сан, не спускающий взгляда с Муны. Она сидит на парапете фонтана. На коленях у неё – тетрадь. Перед фонтаном Флу, Вана и Тана танцуют томный танец страсти.

Муна (глядя на них).

Бессмыслица, и не иначе —

вся эта жизнь. А кто в ней плачет,

конечно же, глупей других!

Мир силилась я на двоих

с ним поделить… (Простирает руки к Флу.) Пустое дело.

«Возьми!» – нашёптывало тело,

«Отдай…» – легко цвела душа,

звериное во мне круша!

Но нет, звериное хотело!

Умело брать, иметь умело…

И душу подчинять могло!

И вдруг всё сгинуло, ушло,

как в пропасть водопад?

Все груды

чудес души моей, всё чудо

томленья тела моего:

весь жар, весь лёд – не для него?!

Вон там, с блудницами танцуя,

он в каждой лишь себя целует,

и тешит в страсти лишь себя!

Доколе, жизнь мою губя,

во мне он царствовать намерен?

Господь, в себе он так уверен!

Гордыни, хоть из кубка пей!

А что оставил от моей?..

Трещат извечные устои.

Война гордынь! Чего же стоит

любовь земная?! Ничего.

Пустыня взора моего

коснулась, или смерть в глазницы

великодушная глядится?..

Пусть смерть… О, пусть! Безумье страшно… (К Флу.)

Взгляни хотя бы в день вчерашний,

где мы с тобой… Там нет меня!

Ни там, ни тут… Шумов возня,

теней потерянных смятенье.

И бред ещё стихотворенья,

нашёптанного уж не мной… (К Луне.)

О свет, бескровный, неживой,

Доколе будешь в очи литься?

Ведь не с тобой же мне делиться

Своей бедой? Уйди! Пусти!

Иль не пускай… Не прорасти

Душе сквозь упований тлен…

Она больна. Ей перемен

не хочется. Уж не по силам

ни явь, ни сон ей… Всё постыло.

Льнут бестолково тьма и свет

к тому, чего в помине нет.

Всё незнакомо… И не ново.

Ведь чуяла душа не раз

и в дни наива молодого

озноб дыханья гробового:

косился на дыханье глаз,

шум в раковине чуткой уха

напоминал о чём-то глухо,

но не прислушалась душа,

утеху сладкую верша.

Теперь пришло. Я слышу, слышу:

Роняет чувство каплю в пыль.

Мысль волны гонит, что ковыль.

И рай звенит… И адом дышит

там, подо мной, и жжёт ступни.

И уж не прячутся они,

а жар, расслабясь, принимают…

Фай (появляется за спиной Муны, исполняет танец искушения).

Красавица, тоска, бывает,

скользнёт на милое чело,

черкнёт на нём, да и отпустит.

Откуда мраку нанесло?

Не слишком ли дала ты грусти

себя объять? Всенепременно

любовь, предательство, измену

и правоту, и зло, и ложь —

всё – время, будто острый нож,

судьбой отточенный, отрежет!

И будто не любил и не жил,

и можно снова начинать.

Дай мне стихов твоих тетрадь!

(Берёт у Муны тетрадь и

бросает её в фонтан.)

Она… Она, как гиря, тянет

тебя на дно минувших дней!

Уже ли прыгнешь ты за ней?

Саму себя тогда обманешь,

да и меня. Ведь разум твой

уже вкусил тоски иной…

А прежнюю я вмиг порушу.

Так, мелочь. Уступи мне душу!

И я верну тебе предмет,

что занимал немало лет,

увы, твоё воображенье.

Заплачь, я руку протяну,

слезу твою возьму одну,

и вмиг наступит исцеленье.

Он твой!

Флу исполняет танец повиновения.

Да вот уж он ползёт,

что пёс нашкодивший, несёт

нарцисс как кость к твоим ногам.

(Флу подползает к Муне на коленях

с белым цветком в зуб