Неразлучные

Симона де Бовуар

Литературные открытия

Этот небольшой автобиографический роман блистательной Симоны де Бовуар (1908–1986), ждал своего часа почти семьдесят лет, пока его не извлекла из бумаг писательницы и не издала в 2020 году ее приемная дочь Сильви Ле Бон де Бовуар. Одна из самых ярких фигур французской культурной жизни, подруга Сартра, лидер феминистского движения и лауреат Гонкуровской премии, Симона де Бовуар не публиковала роман при жизни, считая его слишком личным. Это история пылкой дружбы двух девушек, вступающих во взрослую жизнь после Первой мировой войны. Пытаясь вырваться из плена вековых запретов, они отчаянно борются за любовь и право самим выбирать спутника жизни. Спустя несколько лет Симона де Бовуар описала те же драматические события еще раз в “Воспоминаниях благовоспитанной девицы”, однако уже совсем иначе, более обстоятельно и буднично, тогда как в “Неразлучных” автор “Второго пола” и знаменитых мемуаров предстает мастером сюжета и эмоциональной поэтической прозы. Эта сенсационная публикация стала мировым литературным событием.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Симона де Бовуар

Неразлучные

© Еditions de L’Herne, 2020

ALL RIGHTS RESERVED

© И. Кузнецова, перевод на русский язык, 2021

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2021

© ООО “Издательство Аст ”, 2021

Издательство CORPUS ®

* * *

Зазе

Почему у меня слезы на глазах сегодня вечером – потому что вы умерли или потому что я жива? Эту историю я, конечно, должна посвятить вам – но я знаю, что вас больше нет нигде, а то, что я разговариваю с вами сейчас, – литературная условность. К тому же эта история не совсем ваша, она лишь навеяна нашей с вами историей. Андре – это не вы, а я не Сильви, которая говорит здесь от моего имени.

Часть первая

В девять лет я была очень послушной девочкой; я не всегда была такой, в раннем детстве тирания взрослых доводила меня до припадков настоящего бешенства, одна из моих теток даже заявила как-то раз на полном серьезе: “В Сильви вселился черт!” Война и религия укротили меня. Я сразу же совершила акт образцового патриотизма, растоптав целлулоидную куклу made in Germany, которую, кстати сказать, не любила. Мне сообщили, что от моего благочестия и хорошего поведения зависит, спасет ли Бог Францию, – деваться мне было некуда. Вместе с другими девочками я вышагивала по базилике Сакре-Кёр, распевая и потрясая хоругвями. Я стала много молиться и вошла во вкус. Аббат Доминик, капеллан в Коллеже Аделаиды, поощрял мое рвение. В газовом платье и капоре из ирландского кружева я приняла первое причастие – готовый пример для младших сестер. Я выхлопотала у неба, чтобы моего отца из-за слабого сердца перевели из действующей армии на службу в военное министерство.

В то утро я была в невероятном возбуждении: начинался новый учебный год, мне не терпелось скорее попасть в коллеж, на уроки, торжественные, как месса, в безмолвие коридоров, увидеть умильные улыбки наших монашек. Они носили длинные юбки, блузки с высоким воротником, а с тех пор, как часть здания отошла под госпиталь, одевались иногда как сестры милосердия. В белых косынках с красным крестом они были похожи на святых, и я трепетала, когда они прижимали меня к груди.

Я поспешно проглотила суп и серый хлеб, сменившие довоенный шоколад с бриошами, и нетерпеливо ждала, когда мама наконец оденет моих сестер. Мы все трое носили серо-голубые пальто из настоящего офицерского сукна, скроенные как шинели. “Смотрите, тут даже есть маленький хлястик”, – говорила мама своим восхищенным или удивленным приятельницам.

На улице мама взяла младших за руки. Мы хмуро миновали кафе “Ротонда”, недавно с большим шумом открывшееся под нашей квартирой, – папа называл его притоном пораженцев. Слово “пораженцы” меня заинтересовало. “Эти люди верят, что Франция может проиграть войну, – объяснил папа. – Всех их надо расстрелять”. Я не поняла. Человек же не нарочно верит в то, во что верит. Можно ли карать человека за то, что ему приходят в голову какие-то мысли? Шпионы, которые раздают детям ядовитые конфеты или колют в метро французских женщин отрав