Кольцо Алишера
У моей мамы была подруга тётя Мила. Мне было лет шесть, когда она приходила к нам в гости в последний раз. Но я хорошо её помню, потому что тётя Мила жила одна, детей у неё не было, и она всегда меня баловала оригинальными подарками и вкусняшками собственного приготовления. Тётя Мила появлялась на пороге нашей квартиры увешанная авоськами, которые она связывала за ручки и носила через плечо. Её необъятное, потерявшее цвет и вид демисезонное пальто, которое она носила даже зимой, всегда занимало всю вешалку в прихожей. Потому что тётя Мила была большая, и не просто большая, а очень большая. Мама никогда не разрешала ей воспользоваться нашими напольными весами, и только теперь я понимаю почему. Они бы просто сломались. Когда тётя Мила перестала к нам приходить, я часто дёргала маму за рукав и спрашивала – где наша тётя Мила? Мама молчала примерно лет пять, а потом, когда я уже и спрашивать перестала, видимо, устав держать в себе эту невеликую тайну, которую знали все, кроме меня, однажды выдала:
– До сих пор никто не почесался, чтобы найти Милку!
– Чего, чего? – Я пила на кухне чай и не заметила, что мама смотрит в окно и плачет. И тут на меня обрушилась вся горькая правда про тётю Милу.
В тот день тётя Мила пришла к нам без предупреждения. Мы жили на первом этаже, и она постучала в окно, чтобы мы открывали ей дверь. Она так часто делала. Когда мама пошла открывать, удивлённо сказала папе:
– Чего-то Мила сегодня без своих авосек. Может, случилось чего?
Она открыла дверь и прождала несколько минут, но тётя Мила в подъезд так и не зашла. Мама накинула пальто и вышла на улицу, тёти Милы нигде не было. Соседские бабушки сидели на скамейке, и мама спросила их – где Мила?
– Так она же в твоё окно постучала, потом зашла в подъезд. Вот только что. – Удивились бабушки.
Тётю Милу искать не стали. Слишком загадочным было её исчезновение. Получалось, что она исчезла между первой и второй дверью подъезда, на пятачке метр на метр. В нашем подъезде даже входа в подвал не было. Мамино заявление пролежало в милиции несколько лет, потом тётю Милу признали пропавшей без вести, а ещё через несколько лет – умершей. Её кооперативная квартира была завещана мне, но мама не спешила что-то там переделывать. Долгих двадцать лет, она ходила туда прибираться. И вот мама заболела, а спустя два года умерла. Перед смертью она мне сказала: «Хватит ждать Милку. Выброси из квартиры все её вещи, отремонтируй и сдай кому-нибудь. Жить ты там всё равно не сможешь. Когда бы я туда не пришла, мне всегда казалось, что Милка дома, только я её не вижу. Иногда была постель заправлена по-другому, а иногда даже чайник тёплый был. Но я всегда думала, что принимаю желаемое за действительное». Ещё я узнала, но не от мамы, а от другой подруги тёти Милы, что у неё когда-то был муж. Он был южных кровей, и страшно ревновал тётю Милу буквально к каждому столбу. Он тоже пропал без вести, и тётя Мила искала его несколько лет. Ездила к нему на родину, но там про него ничего не знали. Муж тёти Милы был сиротой, и его мало кто помнил в родном селе. Потом Мила заболела и начала толстеть, пока её не разнесло окончательно. «Всё на нервной почве» – говорила та женщина – «Если бы Алишер был жив, он бы обязательно дал о себе знать, ведь кроме Милки у него никого не было».
Я тоже не спешила исполнять волю мамы – отремонтировать и сдавать квартиру тёти Милы. Но жизнь повернула так, что мне пришлось поторопиться, и не для квартирантов, а для того, чтобы переехать туда самой. Папа привёл в дом новую жену, а я не смогла с ней ужиться. И вот я начала хлопоты по освобождению квартиры тёти Милы от вещей, чтобы подготовить её к ремонту. Вещи уже вынесли на улицу, я следила за их погрузкой в машину. Всю мебель у меня купили тёти Милины соседи за сущие копейки. Они увозили эту мебель к себе на дачу. Случайно посмотрев на детскую площадку, я поймала взгляд пожилого мужчины, который курил сидя на качелях. «Странный какой-то», подумала я, «Такая жара, а он драповую кепку на глаза надвинул». И тут же забыла о нём. Мебель увезли, а ко мне пришли мастера устанавливать новую железн