ЧАСТЬ 3. Перевернутое небо
«Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты».
М.Ю.Лермонтов (из Гёте). «Вечный странник»
23. Дальние страны
1.
«В бухту зашли на рассвете.
С двух сторон медленно, по мере продвижения вперед, величаво и неподражаемо красиво открывались панорамы невысоких гор. Замысловатые по конфигурации каменные склоны сопровождали плавно скользящую шхуну. Они были видны, как на ладони, или на праздничных открытках в окнах киосков – настолько доступны, рукой достать.
Но своими мазками, полутонами, светотенями и мелочами, и штрихами они напоминали скорее полотна художников, когда смотришь на них вблизи (в музее, либо в художественном салоне) и когда становятся различимыми и кажутся погрешностями незначительные детали ретуши.
Эти чумазые склоны покрыты были грязно-белым снегом, как будто испачканные им, с черными проплешинами и редкой растительностью – утратившими сочность зелени низкорослыми травами и лишайниками. Лишайники эти были представлены таким разнообразием мастей и оттенков, с преобладанием красно-желтого и коричневого, что дух захватывало от нежданной и оттого неожиданной живописной экспозиции. Не салонной, а натуралистически точной, самой что ни на есть натуралистической живописи.
Дикарев привычно, с напускным безразличием окидывал царственным взглядом эти пустынные склоны. Как человек, внешне сдержанный и, казалось, неподвластный на людях внезапным наплывам чувств, он прекрасно справлялся с задачей ничем себя не выдать; вот и теперь он проявлял чудеса хладнокровия. Он знал, по крайней мере догадывался, что сверху – из рубки – за ним наблюдают. Пара глаз, а возможно две, или три пары. Может быть даже в бинокль. Как делал он сам в детстве, подглядывая через проблески листвы бульварных деревьев за жизнью людей в скрытых от посторонних глаз тяжелыми портьерами окнах посольств, тех, что разместились на той стороне его зеленных владений. Не на его стороне. Эксплуатируя нещадно по утрам, а иногда и вечерам, подарок сердобольного друга – Борщика. Подкручивая колесико фокуса, ища нужную резкость.
Компанию Сергею на этот раз составили человек тридцать молодых и уже не молодых людей, завербовавшихся на зафрахтованный некой коммерческой фирмой рыболовный траулер. Команда оказалась и впрямь разношёрстной.
– Выпал же мне жребий! – посокрушался вначале пути – больше для вида, чем всерьез – горе-путешественник. – Досталась мне судьбинушка, какой мало кто позавидует. Хотя, – упрекнул он себя уже через некоторое время странствий по водной стихии в кругу таких же, как он сам, и оторванных от цивилизации добровольцев, – если всерьез задуматься, нет в ней ничего такого уж крамольного и ужасного, в судьбе твоей, Дикарь. Не нагоняй тучи, не на войне. Руки-ноги целы, вон глянь: живот вырос, значит отъелся за последние месяцы и вообще… а тебе всё жаловаться и ныть.
– Все ж не везет мне что-то в последнее время, – не унимался и горевал Дикарев.
Теперь, спустя месяцы, а может быть, если считать по большому, то и годы путешествий, он мог себе позволить такое суждение. Сидя верхом, как ковбой на необъезженном быке, на волнорезе бака, он резюмировал:
– Да, и не только в последнее.
Тут Дикарев фыркнул, как обычно: фраза-то была затертой и многократно использовавшейся им к месту и без. Он расплылся в улыбке, на самом-то деле маразматической, а не самодовольной, как ему чудилось, когда он прибегал к её помощи, защищающей от всевозможных угроз. И эта гримаса означала не что иное, как начало следующего этапа мыслительного процесса, бушующего безостановочно в его сумасбродном мозгу. Ну, что тут поделать? У каждого оригинала свой пздик.
Заканчивалось всё, конечно, получением экстаза от философского, теперь уже, на этом этапе, домысливания. Это, как прием десерта после вкусного и сытного обеда. Спасибо за угощение!
– Всё правильно. Всё, как и обещали на сортировочном узле, и всё, окружавшее и дарованное, или заработанное по праву и честно, – справедливо заметил он, – я, как всегда, как и вчера и сегодня и много лет назад, е