Дериват

Дмитрий Олегович Котенко

События разворачиваются в мире будущего, вобравшего в себя большинство современных научно-технических концепций и гипотез, реальных гуманитарно-академических воззрений и волнений, социально-бытовых представлений и предрасположенностей в отношении видения того, что ждет нас за ширмой всеобъемлющего человеческого прогресса: будь то трансгуманизм или культурологическая динамика. Главные герои книги – искатель, терзаемый человек, забывший лик своего прошлого. И девушка, способная во что бы то ни стало достигнуть своей цели. Под прикрытием из остросюжетных приключений и противоречивых откровений, им придётся подобрать ключ ко вскрытию истины в мире, о котором ничего не подозревали.

Посвящается Зи Ла Се

Пролог

Человек без имени от отчаяния неутешительного провала своих скитаний, изначально имевших обведенную абрисом инфернальных искр форму, прищурил глаза. Он отчаянно пытался придать им резкость, невзирая на ослепляющее неистовство спектральных линий звезды, что силой бессовестного гиганта Гаргантюа по-узурпаторски обрушила фотоны на местное царство песка. Откуда оно тут нависло, с этим злым укором сплошного желтка, с этим человеконенавистничеством в своем единственном оке? Непонятно.

Солнце ли это на пике существования? Звезда в апофеоз своей длящейся на протяжении десяти миллиардов лет партитуры? Ее кантата из обжигающей сонаты гелия и сгорающего в нем вокала водорода затуманивает глаз. И как только последняя частица газа окунается в небытие ядерной реакции – словно капля масла, пробивающая на своем пути пространство, достигает чуть вязкого блаженства дистиллята, эффектно разбрызгивая в сторону себе подобных, или вовсе растворяющийся в последнем звоне струны виолончели кульминирующий фальцет, способный пробудить в чутких сердцах экзальтирующую реакцию, – изотермическое гелиевое ядро титаническим обелиском заполоняет все сущее.

Но его, Солнца, здесь не может быть. Разве в своих глубочайших снах, в ниспадающих жерлах мечтаний человек не покидает на безызвестный срок область своего существования, чтобы босыми, отдающими необъяснимо голубым свечением ногами явственно пройтись по поверхности Terra Nova

и наблюдать события столь быстрые, что они практически не случались вовсе. Что же это, может, Альдебаран или родная Альфа Центавра, а то и потерянная в десятках световых лет звезда Арктур? Иного обоснования мертвому властвованию охристо-багрового безмолвия в несуществующих долинах ослепленный Aгасфер не находил.

Человек без имени очерчивал глазами контур смыкания небосвода с краем земли, вырисовывая четкие линии обзора поверх знойного воздуха, бурлящего вдали этого засаленного края бесплодия. Будто насквозь заржавевший, но еще не отслуживший срок жизни перископ, которым были глаза Aгасфера, со скрипом в жилах описывал воображаемые дуги своим взором, так и не цепляясь ни за что, что могло бы явить собой искомое: ни высыхающие по десятому кругу кактусы, могильными камнями орошающие свое мертвецкое призвание по песочным хребтам дремлющего безумия, ни громадные тени грифовых крыльев, веером из остриев бороздящие невидимые полосы по земле. Внезапно он прозрел – словно сами погребенные с незапамятных времен мертвецы, чьим постоянным пристанищем стала стигийская почва этого котла преисподней, обезумев от шумливого топота Агасфера по жесткому суглинку, служащему проклятым душам покрывалом, вырвались на поверхность и дугой окружили его, приговаривая на ухо то, что он боялся принять как данное. Уставившись в растянутый до бесконечности обоих краев аквариум небесного мира, человек без имени наконец признал, что все это – и палящий Красный карлик, и бесплодные земли с караулящими их крылатыми невидимками, а также доносящиеся из-под земли неистовые вопли о помощи, вибрация которых заставляет трястись полные яда кактусы, – все это давным-давно стало одним единым, слилось в пронизывающее каждую частицу сплошное зло. Даже на секунду мелькнувшее у горизонта очертание человека в черном, преследуемого все это время Aгасфером, не разуверило его в подлинности вездесущего зла – оно хотело обмануть странника, пок