Однажды в Пьомбино
Дмитрий Писарев
Из глубин Вселенной на Землю обрушивается бесконечно бесконечный метеоритный дождь, спасения от которого нет.
Дмитрий Писарев
Однажды в Пьомбино
«Они смотрят!»
«Они смотрят» – возглас, который не давал уснуть Вику уже двадцать восемь дней и два месяца. Да, что Вику. Всей исследовательской группе в шестьдесят шесть высококлассных специалистов самого разного профиля. А ещё вряд ли спокойно проводило ночь ведомственное руководство. И руководство планеты.
Вырвавшись из небытия, где за ним по всем улицам, переулкам, проспектам и площадям гнались живые, реально ощутимо живые, чудища, подсматривающие за ним изо всех углов, в три часа четырнадцать минут, Вик сварил себе чистый робусто, добавил в него несколько капель доминиканского рома Оптимуса, сухую корочку мандарина и кусочек корицы. Мучительный сон постепенно оставлял его, пока он стоял у плиты. Сел за стол, чтобы вновь и вновь услышать звукозапись. Пропуская её через различные звуковые фильтры. Пытаясь услышать то, что не услышали другие.
Вика в группе называли «Слухач». Он мог слышать, сидя у реки, как на противоположном берегу сонная улитка пошевелила рожками. Он слышал вибрацию земли, зданий, мостов, движение вод от корней к солнцу внутри деревьев, предсмертный стон падающего листа на мостовую, перекличку летучих мышей. И ещё множество-множество недоступных обычному человеческому уху вещей.
Вслушиваясь в запись, каждый раз ему казалось – вот оно! Последовательность звуков. Закономерная, логичная, разумная. Но нет. Это был шум. Просто шум. Белый. Розовый. Красный. Серобуромалиновый… но не разумный. Даже не живой. Кто живой? Где живой? Откуда живой? Почему живой? Если смотрит, значит живой? Вопросы… Вопросы… Нет… Вопросы – это не к нему. Вопросы – это к Свете. Она у них «Белый шум». Фома неверующая. Спрашивает, спрашивает, спрашивает. Не переставая. А он. Он – слухач. И его уже почти бесило своё бессилие. Бессилие и беспомощность. Беспомощность и никчёмность. От него ждали результатов. А их не было.
Он одним глотком допил кофе.
«Так… пора запускать тяжёлую артиллерию».
Настроил систему на случайное применение звуковых фильтров, уменьшил звук до шевеления рожков. Зациклил звукозапись. И пошёл спать. Спать он собирался долго. Низкий звуковой порог записи должен сработать триггером. Обычно именно слабый-слабый, едва различимый, звук помогал его спящему сознанию вычленить из звукового хаоса что-то упорядоченное.
Белый шум спала. Света лежала на спине, вытянувшись в постели. Она всегда спала неподвижно. Простыни никогда не были скомканы ночными сновиденческими верчениями. Сколько себя помнила, она постоянно задавала вопросы. Постоянно, не переставая. «Что? Где? Когда?» – просто малые дети по сравнению с тем количеством вопросов, которые сыпались из её уст. Ответы важны были постольку-поскольку. Вопросы, вопросы, вопросы. Вопросы вопросы вопросы. Даже, когда она выходила замуж, на вопрос работницы ЗАГСа – согласны ли Вы? – она ответила: «Да?». А, когда её муж умер – не погиб в авиакатастрофе, не погиб в автоаварии, не пропал без вести в битве за безвестную высоту, даже не умер от несвоевременного хирургического вмешательства при воспалении червеобразного отростка слепой кишки. Нет, просто зацепился стопой за подножку барной стойки и упал затылком на мраморные полы заведения. – Она замолчала.
Четыре года.
Пока бывший одноклассник Вик не предложил её кандидатуру в исследовательскую группу: генератор белого шума для мозгового штурма был необходим. Света попала в благодатную среду – все её вопросы, все до единого, обсуждались и получали ответ, положительный или отрицательный. Конечно, она уже не задавала бестолковых почемучек – факультет философии и факультет журналистики, работа на ведущем канале телевидения и редакторская должность научно-популярного журнала сформировали вдумчивого вопрошателя.
Она спала.
А на пустом рабочем столе её лежал лист бумаги с написанным одним вопросом: «Почему?».
Почему они?
Почему смотрят?
Почему они смотрят?
Почему смотрят они?
Почему смотрят они, а группы, отправленные для изучения, теперь – н