РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ В ОБЩАГЕ
(Пьеса)
Действующие лица:
Семён – лет 26
Стас
Коля
Иван – лет 20
Света
Наташа
Рыженькая
Блондинка
Девушка
Студенты
1
1990-ый год. Комната в общежитие театрального вуза. Стены выкрашены буро-зелёной масляной краской. Два окна: одно справа, другое по центру. Дверь слева. Две кровати, две тумбочки, стол из досок, самодельный, крашеный тёмно-красной краской. Три стула возле стола. Шкаф.
Дверь открывается, входят Семён и Иван.
СЕМЁН. Заходи. Садись. Сюда, сюда, куда хочешь.
ИВАН (садится на стул возле стола). Хороший у тебя столик.
СЕМЁН. Да. Самодельный. Наверное. Он мне от предыдущих хозяев достался. Чай будешь?
ИВАН. Нет, напился.
СЕМЁН. Ну, я тоже не хочу. Так что у тебя?
Семён садится на свою кровать.
ИВАН. Ну, вот этюд у меня…
СЕМЁН. Садись ближе, что ты возле двери сидишь. Можешь сюда на кровать сесть. Хозяина всё равно сегодня не будет.
Иван пересаживается на кровать соседа Семёна.
СЕМЁН. Ну. Я слушаю.
ИВАН. Этюд у меня такой. Я встречаюсь с девушкой. Привожу её к себе домой. А живу я без родителей, с братом. Брат у меня немой, он слышит, но не разговаривает. И вот привожу я её к себе домой. Я хочу её… ну, это самое…
СЕМЁН (ухмыляясь). Понятно.
ИВАН. И вот мы с ней попили чаю, то сё, я и говорю брату, ну, жестами, разумеется, мол, иди в другую комнату. Он упрямится, но я его выталкиваю. Остаюсь с девушкой один. Я её, значит, соблазняю, а брат в это время подслушивает за стенкой. И вот девушка уходит, а немой брат сердится на меня за то, что я, мол, изменил мужской дружбе. То есть мы с братом никогда не ссорились и вот первая размолвка. Я так и хочу назвать этюд: «Первая ссора».
Пауза.
СЕМЁН. Так… Ну?
ИВАН. Вот я и хотел у тебя спросить: как это всё на сцене показать? Ведь всё-таки половой акт.
СЕМЁН. Ха! ну! Пустяки. У нас на курсе, знаешь, сколько половых актов было на сцене? Особенно на первом курсе. Ты у кого учишься? У Столярова?
ИВАН. Да.
СЕМЁН. Хм… Не знаю, как у вас, а у нас было можно.
ИВАН. У нас тоже можно.
СЕМЁН. Сколько тебе лет?
ИВАН. Двадцать один.
СЕМЁН. Понятно.
ИВАН. Что?
СЕМЁН. Этим надо переболеть. На первом курсе все озабоченные. Ну и на втором. На третьем уже не так. А на четвёртом уже все взрослые. Уже другие проблемы волнуют.
ИВАН. Да нет… Я не озабоченный.
СЕМЁН. Старик, не смущайся. Поверь старому волку. Я понимаю: эротика, то сё…
ИВАН. А как у вас показывали на сцене половой акт?
СЕМЁН (элегически смеётся). По-разному… Один, например, был помешан на сексе. Как его этюд, все знали, что сейчас он кого-нибудь трахать будет. Было любопытно, кого. Кто его новая жертва (смеётся). И потом, он всегда играл этюды в одних и тех же трусах, и девчонки над этим зло шутили. Он, например, заводил девочку в комнату, – ну, этюд у него был такой, например, – разыгрывал обманутого мужа, давал ей пощёчину, потом заваливал её на кровать, заставлял раздеться до трусов и лифчика, потом сам раздевался до трусов своих знаменитых, ложился рядом с нею, и тут гас свет, – выключал кто-то из студентов свет. В темноте мы слышали скрип кровати (смеётся), возню, стоны (хохочет), потом становилось тихо, свет включался, они лежали на кровати умиротворённые, довольные друг другом… Вот такой, например, этюд… Или этюд с раздеванием… масса была у нас этюдов. Все и не вспомнишь.
ИВАН. И как педагоги у вас относились к таким этюдам?
СЕМЁН (после небольшой паузы). С пониманием (смеётся).
ИВАН. Я вот не знаю, как показать половой акт… тоже, что ли, свет погасить?
СЕМЁН. Там у тебя кто?.. Брат ещё? Немой который.
ИВАН. Да.
СЕМЁН. А почему он немой, кстати?
ИВАН. Ну так… От рождения немой.
СЕМЁН. Ну ладно, это твоё дело… А слышит?
ИВАН. Да.
СЕМЁН. Так. Надо, знаешь, что? Надо половой акт за сцену вынести, а брат пусть отыгрывает. Он же подслушивает около стены? Так?
ИВАН. Да.
СЕМЁН. Вот пускай зритель видит, как он подслушивает, как возбуждается, мучается, дрочит, в конце концов (смеётся), а те, двое, пускай за кулисами постонут немножко…
ИВАН. Точно. Так и сделаю. Гениально.
СЕМЁН. Само собой.
Стук в дверь. Дверь приоткрывается, показывается голова