Русь моя. Книга стихотворений XII

Николай Викторович Игнатков

Серия книг «Русь моя» наполнена смыслом жизни, движением вперед и размышлением о прошлом.

Николай Игнатков

Русь моя. Книга стихотворений XII

Идеи сумрачны

И бездна смотрит на тебя,

Свое лицо ещё скрывая.

Ты, пальцем совесть теребя,

И сам находишься у края.

У края, где одна черта…

Переступить? И невозможно!

И жизнь что прожита ни та…

Так для чего ты осторожно,

Шагнул туда, где жизни нет?

Где ночь – раскосые закаты.

И преломленный подлый свет,

Крест, накрест забивает хаты.

И мертвым духом тишина,

Укроет даль сплошной тенью.

И обнаженная вина,

Будет второй твоей ступенью.

И чуда больше не видать,

Оно дождем вчерашним смыто.

И будут многие рыдать,

О том хорошем, что забыто.

И где достоинство как лень,

Держать в руках себя опасно.

И рубит так с размаху день,

Все, предавая – только гласно.

Одни боятся промолчать,

Других молчание коробит.

Им так хотелось обличать,

И чье обличье в шкуре бродит?

Бродячий подзаборный пес,

Ещё не выстрадал понятий.

И растворилась правда грез,

Там на кресте, что для распятий.

И суетливая мораль,

Себя в насилие вгоняя.

Когда придет к нам тот февраль,

Что потеплее будет мая?

В затухших помыслах огня,

Ещё коптит былая сила.

И презирая, и виня,

А ждёт нас всех одна могила.

И где вы мученики все,

Что бунту ставили подножки.

На чистом стеклышке, в росе,

И шла борьба одна – за ложки.

Идеи сумрачны… Извне,

Толкает вол повозку мира.

Мы, так пугаясь новизне,

Так растоптать, вольны кумира.

И он обрубком от куста,

В углу укроется сирени.

И та провальная мечта,

Чтобы мы все зазеленели.

И зелень рвется из штанов,

Карманы полные набиты.

И вырываем из основ,

Как мы случайно знамениты.

Дух лицемерия

Дух лицемерия, завравшись про запас,

И тайное становится понятней.

И все сложнее правдой напоказ,

И ложь видна отчётливее, внятней.

И губы прошептавшие не мы,

И выдают глаза слезою страха.

И мы уже посередине тьмы,

А там нам уготовлена и плаха.

Заторможена жизнь

Стало сухо во рту, непролазная гать,

Конь коленом в воде, а потом и по грудь.

Только Бога теперь мне выходит призвать…

Как сумел впопыхах я суда завернуть?

Ночь неровные кудри причешет кустов,

Мы с конем погибаем, выходит вдвоем.

Кто подлее скажите из тех подлецов,

Когда их мы потом у себя узнаем?

Заторможена жизнь, все мешается нам,

Гонит ветер седой огородами тень.

И сквозит что-то черное там по умам,

И зудит, и скворчит… И больней, и сильней.

Лицемерия снежная шаль

Белизной, серой рябью в глазах,

Только ночь, задвигая гардины.

Упадешь ты ко мне вся в слезах,

Мы с тобой невиновно безвинны.

И стучатся как в двери сердца,

Испытания встали стеною.

У начала стоим и конца,

А мы любим как прежде с тобою.

Невесомости снимешь вуаль,

Там ещё затаилась прохлада.

Лицемерия снежная шаль,

Между нами была как преграда.

Заболоченным дивным местам

Заболоченным дивным местам,

Жизнь сама на себя не похожа.

Пожелтевшие буквы к листам…

Как же так допускаешь ты Боже?

И обманами стелется степь,

Ветер гонит холодные будни.

Износилась твоя видно плеть,

Да и мы на земле словно блудни.

Потерялись в роскошных словах,

Все измазаны терпкою сажей.

И проблема уже не в правах,

Перевернутой пользуясь правдой.

По закоулкам совести

По закоулкам совести прохлада,

Стирает чистотою жёлтый лист.

И если жизнь сама тебе не рада,

На время, хоть на миг остановись.

И воздержись от заявлений громких,

Пригнувшись, по-пластунски, босиком.

В грудь набери побольше мыслей ёмких,

На завтра их оставь иль на потом.

Они всегда должны быть под рукою,

Обидели, а ты в ответ – судьба.

И мысли шьешь ты нитью золотою,