Каникулы

Ирина Анатольевна Кавинская

Это личное!

Сестры-двойняшки Рая и Катя приезжают в студенческий лагерь в Южной Корее, не подозревая, что попали в общину деструктивной секты. Когда секта затягивает Катю, Рая пытается спасти сестру, но вступает в неравную схватку, даже не догадываясь о том, что они обе оказались в этом лагере неспроста.

Ирина Кавинская

Каникулы

Серия «Это личное!»

© И. Кавинская, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Пролог

В спертом воздухе палаты все еще отчетливо ощущался тяжелый запах крови. Его не могли перебить даже пары спирта, настолько едкие, что, едва войдя, я зажмурилась. Я впервые оказалась наедине с Ним. Он спал, но я знала, что скоро наконец посмотрю в Его глаза. Он откроет их, чтобы увидеть меня.

Моя мать едва не убила Его. Моя мама. Почему так трудно теперь называть ее так? Мама. Она ведь ни в чем не виновата. Виноват только Он. Но я спасла Его. Знает ли Он об этом?

«Пастор читает души. Ему известно все».

Если так, то лучше мне не смотреть в Его глаза. Только этого уже не изменить. Веки на обескровленном лице задрожали и сморщились. По спине пробежал холодок. Я увижу его прямо сейчас. Тот самый взгляд, которым Он смотрел на меня с портрета в последний раз. Взгляд голодного паука.

Накануне

Самолет затрясся, и тофу, предложенный корейскими авиалиниями на обед, разом поднялся из желудка, горечью подступив к горлу.

– Уважаемые пассажиры, наш полет проходит в зоне турбулентности, – послышался бодрый голос бортпроводницы. – Просим вас оставаться на местах и пристегнуть ремни безопасности.

Следом одна из стюардесс, молоденькая кореянка с непроницаемой восточной улыбкой на кукольном личике, прошла по салону. Она остановилась у моего кресла.

– Гвенчансымникка? – обратилась она ко мне, видимо заметив мое перекошенное лицо, и тут же повторила вопрос по-английски: – Ар ю окей?

– Гвенчанае, – ответила за меня Катя, и замок ремня безопасности защелкнулся у меня на поясе.

Как хорошо иметь старшую сестру! Особенно сестру-двойняшку.

Стюардесса с сомнением вгляделась в мое лицо, но я энергично закивала, подтверждая Катины слова о том, что со мной все в порядке. Напрягая шею, я кивала, изо всех сил стараясь сдержать тошноту. Со стороны это, наверное, походило на нервный тик, но стюардесса не задавала больше вопросов, переключившись на пару пожилых корейцев, игравших в карты на соседнем ряду.

– Чего трясешься? – пихнула меня в бок сестра. – Сказали же – всего лишь турбулентность. Мы же не падаем!

В этот момент сердце ухнуло, а внутренности из живота разом подпрыгнули и вжались в грудную клетку – самолет провалился в воздушную яму. Я закусила губу и посмотрела на Катю: «Ты в этом уверена?»

– Ну конечно! – Как обычно, она поняла меня без слов. – Посмотри на них, страха ни в одном глазу!

Она кивнула в сторону сидевших по другую сторону прохода: мужчина как ни в чем не бывало тасовал колоду карт, а женщина раскладывала откидной столик, который полминуты назад убрала по просьбе стюардессы. Внутри всколыхнулось раздражение – неужели сложно в такой ситуации следовать просьбам экипажа? – но всего на секунду. Самолет дернулся и закачался, как будто неведомая сила толкала его то в один, то в другой бок. Картежники подняли откидной стол и взялись за руки.

– Пока не выпали кислородные маски, еще не конец! – шепнула сестра, посмеиваясь.

Она не ждала ответа, зная, что от страха я замыкаюсь в себе и из меня слова не вытянешь. В этом мы с Катей похожи. «И что я только забыла в этой Корее? – думала я. – Последний месяц летних каникул, универ не за горами – уж лучше бы в Турцию какую-нибудь! Три часа, и мы там – уже на пляже бы валялись…»

От кондиционера веяло неприятным холодом, но, сколько я ни щелкала выключателем, струя сухого и ледяного воздуха продолжала дуть прямо в лицо. Выглянув в проход между рядами, я поискала глазами стюардессу, но она уже вернулась в отсек для экипажа в центре салона. Вдруг самолет пошел мелкой дрожью, а потом задергался, подпрыгивая то вверх, то вниз. Стюардесса быстро уселась на откидной стульчик, пристегнулась, а потом закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами.