Желто-красно…

Желто-красно-апельсиновых

Берез, дубов, осин

Рябины, бука, липы, клена,

Бурых, кое-где зеленых,

Розовых, бордовых, рыжих

Солнце беспощадно выжигает

Листья -ветер рвет,

Ковер из листьев пестрый ткет.

По ковру бесшумной поступью

Идет занять свой пост

Осень – ей дорогу лето

Уступает незаметно,

Забирая в теплый край

Стаи птиц; не поиграешь

Больше с золотым

Песком на пляже у воды.

И клочки ультрамариновых

Небес топтать резиновыми

Сапогами детство

Будет интересно. Желудей, каштанов, шишек

Под ногами у мальчишек

Горсти захрустят задорно. А потом уже минорно

Капли застучат по крышам

И разгонят всех мальчишек.

Осень, осень, осень, осень —

В гости мы ее не просим,

Эту слякоть, сырость, жижу,

Холод, серость… Но увижу

Красоту ее убранства —

И на эти все богатства

Я восторженно смотрю

И Творца благодарю!

Одинокий взгляд

Исповедь Петра

Я вспоминаю одинокий взгляд Христа

В ту злую ночь, как будто в сердце ада, В норе чудовища перед судом предстал

Учитель мой, а я был где-то рядом.

Неподалеку, греясь у огня

Среди прислужников синедриона, Одна служанка, глядя на меня, Шептала что-то на ухо другому.

– Похоже, этот был один из них – Услышал я, и сердце от испуга

Оборвалось, я сразу же притих, Отодвигаясь дальше в темный угол.

– Постойте, вы ошиблись, господа!

О чем вы? Я Его совсем не знаю! – Так в первый раз отрекся от Христа

Я, сам того еще не понимая.

А тут второй твердит: и ты был с Ним. Да нет же! – вновь невольно отрекаюсь, Злобой и трусостью своей гоним. Но в глубине души за это каюсь.

Проходит час, еще один смутьян

Всех остальных сильнее уверяет: Он точно с Ним – он из галилеян. А я по-прежнему все отрицаю…

Как тотчас же рассвет запел петух, И мой Господь ко мне оборотился, И взгляд Его стал одиноким вдруг

И в памяти моей соединился

С таким же взглядом, что и в тот момент, На той последней вечери Пасхальной, Когда Иисус моим словам в ответ

Сказал мне, будто бы в напоминанье:

«О, Петр, еще не пропоет петух, Как от меня ты трижды отречешься». А я ведь клялся перед всеми вслух, Что умереть готов, если придется.

Теперь же понимаю, как я слаб, И грудь терзают горькие рыданья, Лишь вспомню вновь тот одинокий взгляд, Который встретился мне на прощанье.

Но тут еще слова на ум пришли, Что Иисус на вечери последней, Наш глупый спор, как прежде, утишив, Заранее сказал мне в ободренье:

«Хоть сатана Меня и попросил, Чтоб вас просеять, будто бы пшеницу, Я о тебе Отца тогда молил, чтоб веры ты в гоненьях не лишился.

И, обратившись к верному пути, К священной жертве Нового Завета, Ты прочих братьев в вере утверди – Не позабудь о наставлении этом».

Учитель знал про все уже тогда, Что я сорвусь при первом испытанье, Но Он простил и снова шанс мне дал

К его ногам вернуться с раскаяньем.

И вот теперь делюсь с тобою, брат, Уроком горьким о моем падении, И если сам упал, то вспомни взгляд

Христа – тот одинокий взгляд прощенья.

Будь здоров

«Будь здоров!» – мы желаем друг другу всегда,

Будто веруем в магию слов.

Только если б от них ты действительно стал

Хоть на чуточку больше здоров,

Я бы каждый твой чих,

Каждый вздох не устал

Повторять те слова вновь и вновь.

Эта просьба пусть будет по-детски чиста:

Будь здоров! Будь здоров! Будь здоров!

Будь здоров! – говорю, хоть и знаю уже,

Уговорам моим вопреки,

Ты здоровье свое, свою жизнь положил

За людей для тебя дорогих,

За родных, за друзей или даже за тех,

Кто тебе чужды и далеки.

Ну и где же здоровья набраться на всех,

Если тратишь себя на других?

Помни, эти затраты вернуться с лихвой —

Ты ведь знаешь о том без меня

И за годы растраченных сил и трудов

Не жалеешь, пожалуй, ни дня.

Я хочу лишь добавить к той фразе простой

Только парочку новых штрихов:

Будь же счастлив, мой друг, улыбнись, дорогой —

А здоровья даст тебе Бог!

Прощание с весной

Родная, на исходе май,

Смотри – а этот город снова в белом,

В зелёных блюдцах жёлтый стынет чай,

И майский жук серьезным занят делом.

Акация откупорила мед

Такой пьянящий и такой душистый.

Душа и с нею соловей поет

Так нежно, трепетно и чисто.

А ночью для измученной