Не ее дочь

Риа Фрай

Tok. Слишком близко. Семейные триллеры

Каждой своей книгой Риа Фрай бьет в самое сердце, обнажая человеческую натуру. Совершенно иначе она смотрит на семью, брак, материнство и ставит такие вопросы, на которые страшно отвечать: можно ли не любить своего ребенка? какую роль играют биологические родители в жизни своих детей? Всем персонажам хочется сопереживать и желать лучшего, ведь глубоко в душе все мы знаем, что ситуации, о которых пишет Риа Фрай, не так далеки от реальной жизни.

Эмма Таунсенд. Пять лет. Серые глаза, каштановые волосы. Пропала без вести в июне.

Эмме одиноко. Мать постоянно к ней придирается, а отцу, кажется, вообще безразлично, что происходит в семье. Эмма уединяется в своем мирке тишины и одиночества.

Сара Уокер. Успешная предпринимательница с разбитым сердцем. Похитительница.

Сара никогда не видела таких очаровательных девочек, как Эмма: крохотная сероглазая принцесса в огромном переполненном аэропорту. Когда Сара встречает девочку второй раз, забирает ее с собой – подальше от дома. Разве это плохо – спасти Эмму от абьюзивной матери?

Эми Таунсенд. Несчастная жена. Плохая мать. Не уверена, хочет ли она вернуть дочь.

Жизнь Эми – это череда разочарований, но самая большая проблема – ее неспособность наладить отношения с дочерью. А теперь Эмма бесследно пропала.

Риа Фрай

Не ее дочь

Девочке с красным бантом…

Я до сих пор тебя помню.

Я люблю ее, и это начало и конец всего.

    Фрэнсис Скотт Фицджеральд

© Рокачевская Н., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Сара

во время

Я хватаю ее за руку. На маленькую ладошку налипла грязь, под ногтями черные полумесяцы. Я прижимаю девочку к себе, закрывая от моросящего дождя. Ее красный бант подпрыгивает в такт нашим быстрым шагам. Даже здесь я не могу скрыться от дождя.

Не останавливайся.

Сердце выделывает пируэты и методично стучит где-то в центре лба. Обычно это предвещает страшную головную боль, но сейчас это просто нервы. Ноги неуверенно скользят, неся нас обеих к следующей цели.

Она поднимает на меня взгляд. Брови сведены вместе, левая щека распухла и покраснела. Девочка открывает ротик и тут же закрывает. Не раздумывая, я перемещаю зонтик и подтягиваю ее повыше, так что тонкие ножки обвивают меня за талию. Лодыжки болтаются у моих бедер, мешая идти.

Еще несколько шагов, и мы на месте. Еще несколько шагов, и я разберусь в том, что делаю, куда иду и что натворила.

Мы входим в небольшой пустынный вестибюль. Я закрываю зонтик и крепче прижимаю ее к бедру. Туфли скрипят на скользком мраморном полу в клетку. Я поднимаю ладонь, прикрывая красный бант и распухшую щеку – на случай, если вдруг кто-то посмотрит в нашу сторону. Потом двигаюсь к лифтам и нажимаю на поцарапанную золотистую кнопку. Притоптываю, стряхивая воду. Я прижимаю девочку крепче. Ее несвежее дыхание обдает щеку. Я осторожно оборачиваюсь через плечо. И тут сердце предупреждающе екает.

Двери открываются. Из лифта выходит пожилая пара. Я нажимаю на цифру «четыре» – верхний этаж бутик-отеля – и наконец-то аккуратно опускаю девочку.

И только теперь она на меня смотрит, по-настоящему смотрит, а потом вжимается в сверкающую зеркальную стенку. Я подавляю желание сказать, чтобы вела себя поаккуратнее со стеклом.

– Где мама? – шепчет она, и мне приходится наклониться, чтобы расслышать.

– Она… – Я размышляю над ответом. Ее мать дома. Ищет ее. Но уже упустила свой шанс. Я выпрямляюсь. – Она дома, забыла?

Я вижу написанный на лице Эммы вопрос: «А почему же тогда я не с ней?» Но мы уже поднялись на этаж и выходим. Не сводя взгляда с Эммы, я выуживаю из портмоне ключ-карточку. Она идет как обычный ребенок, который никуда не спешит.

Я прикасаюсь ключом к замку, вижу зеленый огонек и слышу тихий щелчок, а затем толкаю тяжелую дверь. Мы входим в темноту. Тут влажно, в воздухе висит густой запах средств для уборки. Я зажигаю свет и оглядываю аккуратную комнату. Девочка стоит в нескольких шагах, и только ее дыхание нарушает тишину.

– Ты как? Есть хочешь?

Она поворачивается ко мне. Красный бант подрагивает на