Назад к книге «Рождественский вальс» [Поли Рай]

Рождественский вальс

Поли Рай

Когда же всё пошло не так? Когда бабушкина скрипка ожила, или когда я провалилась под лёд, слушая, как звук бубенцов медленно исчезает? Или всё началось задолго до того, как я осознала, что музыка – это часть меня? Рождественская ночь обернулась целой историей, которая помогла мне найти ответы на давно засевшие в моей голове вопросы. Я окунулась в мир, который для меня стал началом новой жизни.

Поли Рай

Рождественский вальс

А вам когда-нибудь доводилось слышать голос самой музыки? То, как она может кричать или ели слышно шептать? Я и понятия не имела, что это настолько прекрасное чувство.

Я полюбила музыку не потому, что могла чувствовать волнение от играющей мелодии, а потому, что появился человек, который вкладывал в свою игру что-то больше, чем просто старание. Он вкладывал чувства и всего себя.

Бабушка была моим наставником и просто человеком, любившим играть на своей старой, но любимой скрипке. Она всегда говорила, что скрипка в руках без эмоционального музыканта так и останется простой скрипкой, состоящей из корпуса, грифа и струн. А ведь и вправду, взяв в руки бабушкину скрипку я поняла, что для великолепной игры обычного желания недостаточно. Скрипка была огромной, смычок вечно соскакивал в сторону, а звук, исходивший от инструмента, заставлял уши сворачиваться в трубочку. Моё рвение стать известной скрипачкой улетучилось в миг.

Это было действительно сложно, играть так, хочется. И вот однажды, пробираясь сквозь часовые пробки города, в канун Рождества, мне довелось увидеть то, чего я раньше никогда не видела. Огромный концертный зал, сверкающий в вечерних огнях и утопающий в праздничной музыки, был для меня настолько величественен и прекрасен, что, окидывая взглядом всё вокруг, невольно начинала понимать, что это совершенно другой мир. Мой взгляд был прикован к прекрасной игре. В блеске света от прожекторов, на сцене стояла она, такая спокойная и одновременно волнующая, моя бабушка. О эти изящные движения рук во время игры и такая дивная мелодия, наполняющая зал восторгом. Я смотрела на ту, что в один миг заставила меня почувствовать и радость, и печаль, и даже волнение. Всё смешалось, и я поняла, что эти чувства мне бы хотелось испытывать чаще, но не просто наблюдая за игрой бабушки, а стать такой же искусной как она.

Мечта появилась спонтанно, можно даже сказать, её появление было для меня подарком. Подарок, которым одарила мне бабушка, был бесценен. И вот, когда я уже могу стоять на этой сцене, видеть восторженные взгляды из глубины зала и просто чувствовать всю атмосферу, внутри становится пусто. Пусто от того, что человек, подаривший мне мою мечту, больше не может наблюдать за её исполнением. И я больше никогда не услышу голос старой, но до боли любимой скрипки.

На тесных улочках небольшого городка, под названием Тарон, завывала метель, но даже сквозь её звуки можно услышать, как где-то неподалёку звенят колокола, а церковный хор напевает рождественскую песню. В центре города, на небольшой площади, стояла огромная ель, украшенная желтыми и белыми шарами, переплетавшимися с цветными гирляндами. Вокруг витрины магазин переполнены праздничным настроением, но увы, их закрытие планировалось раньше. Всё-таки сегодня канун Рождества!

– Саша! Иди переоденься! Скоро гости придут! – с кухни послышался голос женщины.

– А можно я останусь в этом наряде? – Саша посмотрела на свои расклешенные джинсы и белый свитер, что был ей на размер больше.

– Нет! Ты в таком виде не выйдешь к гостям! – на кухне что-то с треском упало на пол и разбилось.

Из-за угла вышла женщина в облегающем красном платье. Она держала в руках разбитую тарелку и тяжело вздыхала.

– Запасной у меня нет, – сказала она, глядя на два кусочка одной тарелки.

– Вот видишь, мам, что бывает, когда ты спешишь, – сказала Саша, спрыгивая со спинки дивана. – Я пойду на верх и немного позанимаюсь.

– В канун Рождества? – удивилась женщина.

– Рождеством в этом доме и не пахнет. Я лучше потрачу этот вечер с пользой, – заявила Саша и быстрым шагом направилась по лестнице на второй этаж.

– Саша! – прокричала женщина, но с