Звезды над обрывом

Анастасия Туманова

Королева исторического романаЦыганская сага #8

Актриса цыганского театра, блистательная Нина Молдаванская, замужем за сотрудником ГПУ. Любовь Максима Наганова проверена временем и испытаниями, Нина счастлива с ним. Со своей кочевой роднёй артистка не виделась много лет. Но в голодном 1933 году со всей России в Москву стекаются тысячи цыган – кузнецы и гадалки, лошадники и попрошайки, бандиты и мирные котляры… Руководство ГПУ принимает решение очистить сталинскую столицу от «кочевого элемента». Разработка операции поручена мужу Нины. И, уезжая из Москвы на гастроли, актриса даже не догадывается, какая угроза нависла не только над кочевыми цыганами, но и над её подросшими дочерями…

Анастасия Туманова

Звёзды над обрывом

Глава 1

Голодуха

Жара. Жгучее солнце, марево над пустой дорогой. Слепящие меловые холмы. Тоскливые крики канюков под облаками. Июльская степь выгорела почти добела, и полёгший ковыль был похож на длинные седые волосы, прядями лежавшими на пересохшем темени земли.

Босые ноги мерно шлёпали по дороге. Качался над ними обтрёпанный, запылённый подол юбки. Пустая торба не тёрла плечо, и Мери привычно, почти без горечи думала: опять всем сидеть голодными…

– Идите в табор, вам сказано! На что вы мне там? – сердито бросила она, слыша за спиной шлёпанье детских ног.

– Нет, мы с тобой! – упрямо сказала Нанка, отбрасывая со лба мокрые от пота волосы. В свои десять лет она была неутомима на ногах, как любая цыганская девчонка. Мишка, её брат, не стал даже тратить слов. На его лице серым налётом лежала пыль. Чёрные отцовские глаза из-под сросшихся бровей блестели упрямо.

– Шли бы в табор! – в который раз сказала Мери. – Набегаетесь – есть захотите! А взять негде! И в больнице той тоже ничего не найдём… кроме покойников.

Нанка молча перекрестилась. Мишка дёрнул плечом.

– Не хочу, чтоб ты туда одна шла, – сердито сказал он. И, не тратя лишних слов, стал смотреть на крошечного орла, парящего в небе.

«Весь в отца», – подумала Мери. Вслух же сказала:

– Ну, ума нет – тогда терпите!

Стояло лето голодного 1932 года.

Минувшей зимой в деревне под Смоленском, куда табор обычно приезжал на зимний постой, была такая бескормица, что цыгане не спали по ночам, дежуря в конюшнях и справедливо опасаясь, что голодные люди сведут и съедят их лошадей. В округе давно ни у кого не осталось ни коров, ни свиней. Даже собаки с кошками пропали с улиц. Кое-где уже ловили и варили крыс. На цыганских лошадей смотрели с вожделением. К таборным то и дело приходили деревенские. Предлагали за лошадей золото, смотрели просительно. Цыгане в ужасе отказывались:

«Да ну вас, мужики! С ума, что ли, посходили?! Лошадь съесть – всё равно что человека!»

«Погодите, скоро и до этого дойдёт,» – печально обещали деревенские.

В самом начале весны заявились агитаторы: решительные, молодые, в потёртых военных гимнастёрках. Их речь в кругу растерянных цыган звучала бодро и напористо:

– Вот что, граждане кочевники, хватит вам по дорогам шляться! Надо жить как люди, работать, детишек учить. Это раньше до вас никому дела не было, а сейчас советская власть о любом человеке думает! Оставайтесь. Вступайте в колхоз. Ссуды вам дадим под строительство, дома поставите – а не эти ваши палатки рваные! Работать будете! Школа в селе есть, осенью приведёте детей. Надо по-человечески жить учиться, работать со всеми, страну поднимать!

– А как же, товарищ… Мы обязательно! Мы и сами понимаем… – осторожно соглашались цыгане. – Ссуда – это хорошо… Дома, значит, дадите? Ну что ж, порядок есть порядок, пишите нас в свой колхоз…

Той же ночью табор тихо снялся с места. Всю ночь, чертыхаясь, гнали коней по раскисшей дороге, на всякий случай впотьмах свернули с большака на едва заметный просёлок – и к утру оказались в тридцати верстах от гостеприимного колхоза.

– Слава тебе, господи, вырвались! – радовался муж Мери, нахлёстывая лошадей. – Совсем рехнулись со своими ТОЗами[1 - ТОЗ – товарищество по совместной обработке земли. Форма коллективного хозяйства, предполагающая добровольное обобществление земли и труда при сохранении личной соб