У последней черты

Марина Рузант

Социальная драма о современных критериях моральных ценностей.

Действующие лица:

Владимир Алексеевич Хмелев – 62 года, известный математик, болен онкологическим заболеванием

последней стадии;

Вера Николаевна Хмелева – 65 лет, жена Владимира Алексеевича, грузная женщина невысокого роста

со значительным лишним весом; крашенными светлыми волосами;

полным лицом с двойным подбородком, мелкими сверлящими глазками

из-под широкого оляпистого балахона выделяется большой живот;

Нина Алексеевна Хмелева – 62 года, сестра Владимира Алексеевича, высокая темноволосая женщина,

хрупкого телосложения с крупными очками на маленьком лице;

Анна – 32 года, дочь Нины Алексеевны, высокая, стройная, имеет сына Дмитрия от первого брака;

Ирина Игнатьевна – 57 лет, пенсионерка, вдова, состоит в близких отношениях с Владимиром

Александровичем. Стройная не по возрасту брюнетка с пышной

прической. Умело пользуется косметикой. Доброжелательный,

«журчащий» голос;

Ольга – 36 лет, дочь Ирины Игнатьевны, замужем, имеет двоих детей;

Леонид Юрьевич Круглов – 72 года, профессор биологии, болен раком легких;

Эдуард Андреевич – высокий, полный, холеный мужчина 60 лет, волосы на затылке собраны в

«хвост», одет в мешковатый, изрядно поношенный, светлый костюм с

нелепой бабочкой;

Михаил (Миша) – пожилой, неухоженный санитар, со следами явных злоупотреблений алкоголем на

лице;

Зина – молодая санитарка азиатского происхождения;

Галина Семеновна – старшая медицинская сестра 50-55 лет;

Светлана Ильинична – главный врач, средних лет, приятная, миловидная женщина;

Саша – сын Леонида Юрьевича, плотного телосложения, с респектабельной внешностью;

Катерина – дочь Леонида Юрьевича, средних лет, надменная, стильная шатенка;

Действие первое

Обычная комната в хрущевке. В центре окно с задернутыми плотными шторами, перед ним два широких кресла с журнальным столиком. Слева расположена советская стенка с посудой, книгами и платяным шкафом. Справа дверь в комнату, вдоль стены диван. Напротив дивана прямоугольный стол со стульями. В углу, рядом со стенкой находится телевизор.

Комната пустая. Слышится хлопанье входной двери. Женские каблуки топчутся где-то в прихожей. Телефонный звонок. Женский голос: «Да-да, слушаю . . . А что у тебя с голосом . . . Давно?» С телефоном в одной руке, дамской сумочкой и объемным пакетом – в другой, появляется Ольга.

Ольга (передвигаясь по комнате в сторону стола, ставит пакет на диван). Надо же такому случиться . . . Да ты что . . . Как говорится, прилетело откуда не ждали . . . Ой-ой-ой, так серьезно . . . Ничего, они так всем говорят . . . Был или не был? Ну, что тут скажешь? Ну, гад он и есть гад . . . Ладно . . .Ладно, потом разберешься . . . Успокойся, тебе главное не расстраиваться, силы беречь . . . (ставит сумочку на стол; неудобно дергаясь, не прерывая разговора по телефону, снимает плащ одной рукой, бросает его на спинку стула). В общем и целом, я понимаю, ты в настоящее время на больничном . . . Хорошо, очень даже хорошо, что дома . . . Терпеть не могу больницы, один только запах лекарств с ума сводит, а этот затхлый воздух, а эти общественные туалеты . . . Нет, как ни крути, хорошо что дома . . . Ой, лучше не спрашивай, не сыпь мне соль на рану. Она уже не болит, она разрывает меня . . . Мне порой кажется: я на грани сумасшествия . . . Она? У нее все в порядке. . . Да плевать ей на нас (нервно мечется по комнате). Лучше не спрашивай . . . не хочу об этом говорить . . . понимаю . . . понимаю . . . а меня то кто поймет . . . моих детей . . . Я же тебе рассказывала как пыталась все объяснить . . . ну да . . . ну да . . . помнишь . . . нет, представь себе, ничего не поменялось . . . Нет, она меня не слышит . . . Что, что? Куда деваться? Буду брать быка за рога . . . Не хочет понимать по-хорошему, будет по-плохому . . . Да-да, вот именно . . . вот именно . . . решительно . . . сегодня . . . дальше откладывать некуда. Я уже так устала от этой нервотрепки, Лизок, что сегодня сама разрулю ситуацию . . . Зачем детям слышать наши взрослые разборки? Оставила их с Андреем дома. Сейчас у