pullus poetica
Никита Сергеевич Новотоцкий
насыщенная образность, эстетизм, честная попытка высказаться, «выблевать» себя в стихах. это про то, как я вижу мир, искренне и с надрывом. Содержит нецензурную брань.
Красный.
Бежит и задыхается
Испуганная толпа -
Солнце выросло,
Стало красным гигантом.
Вот так – щелчком.
Кожа плавится,
Суставы тают,
Кости расходятся
По разным берегам
В высохших реках крови.
Все усеяно цветом
От солнца, через атмосферу,
До улиц, площадей и домов.
Темно-красным разлилось небо,
Не понять:
Восход это
Или закат.
Этажи залились эфиром -
Курящие просто в восторге,
Струи крови хлыщат из носа,
А они – довольны,
Сигаретный дым
Прекрасно сочетается
С лучами солнца.
Вулканы и те очнулись -
Океаны уже бурлят.
Птички в небе попадали разом
И лисички в лесах до скелетов разделись.
Алой поступью спустится Бог,
Жарким поцелуем одарит Землю,
Снимет бордовое платье,
Пустит его вместе с солнечным ветром.
Восторгом покроется лицо
От момента бесконечной оргии,
Где любовная теплота светилы
Насилует людские черепа,
Где бездушные тела
Растекаются клюквенным соком.
Но когда страсть потухнет
Богу станет холодно.
Снова пальцами тогда наколдует,
Спустит с небесной тверди,
Еще людей выведет -
В общий костер кинет.
Будет ждать тлеющие угольки,
Будет брать их в руки,
Будет шить из них новое платье,
Будет греться от любви.
Красная любовь,
Красные щеки,
Красный закат
И не менее красное
Утро.
Во всем этом пожарище
Остался лишь
Красный
Я
И не менее красное
Солнце.
Во всем Риме
Остался только Марс.
Во всем мире
Не найти больше твоих глаз -
Они покраснели
И убежали в темноту.
Осталось кожицу сорвать с граната
И представить горячее солнце внутри.
Я – не Бог.
Не стану никого мучить -
Мне живое тепло нужно.
Красной сферой расколюсь надвое
И пущу одну половину куда-то вдаль.
Потертой рыжей собакой
Заскулю в ночь на луну.
Красный демон внутри -
Это я.
Бордовый свитер на тебе -
Тоже я.
Кровь в твоих артериях и венах.
Капилляры в глазах.
Печень и легкие.
Сердце.
Но закончусь на внутренностях.
Если все вокруг выжженно,
То и меня больше нет.
Если вода в вино обратится,
То я превращусь в хлеб.
Если все закончится,
То вывернусь наизнанку
И концом предложения стану-
Красной
Точкой.
2017.
Вечер, кольца фонарей.
Пред столбом, сложившись
будто черный змей,
кот сидел, смотрел на звезды.
Вдруг, нарушив тишину,
я застал кота врасплох,
испугал его как мог.
Кот глаза свои зеленые
с неба перевел,
посмотрел зрачками тонкими
нежным взглядом в унисон
моим черным, грязным чувствам.
Вечер.
Кольца фонарей.
Кот сидел, свернувшись как змея.
Я сломался
и настало утро.
28.08.18.
Забытые люди.
Как забытый в трамвае портфель,
как на крышу заброшенный мяч,
как изъевшийся молью шарф,
как рисунок, закинутый в шкаф.
Едет в той же одежде, как все,
на таком же сиденье автобуса
с виду добрый, поглаженный
маленький человек.
С виду нежной и ласковой
прирученный рукой,
над тяжелыми днями осени
размышляет, обнявши рюкзак.
С виду так же ночами спит,
так же время проводит с друзьями;
этот маленький, неуклюжий,
с птичьим пением связанный
неразрывно,
точно тюль, человек -
никуда не спешит,
ни о ком не волнуется.
Так бывает, что в гуле машин,
механизмов угрюмых часов
забываются
неуклюжие люди;
забываются,
может нарочно,
а может случайно,
но обычно кончаются
в перекрестках маршрутов -
никому уж ненужные,
никому не хрустальные.
Как потерянный в детстве солдатик,
как заросший кустами сад,
как сорвавшийся в небо шарик.
И бывает сидит
на сиденье автобуса,
по чему-то грустит,
оторвавшийся
и потерянный,
с виду добрый, поглаженный,
от чего-то забытый
маленький
человек.
23.09.18.
Кинолента на бедре.
Не люди.
Антропоморфные звери
давно уже здесь живут.
Плыть, лелея восторги души,
обнимая трущобы волн.
И куда еще втаскивать порох,
на какие такие
палубы?
Трубка вычертит круг,
узлом дым затянется.
Ну какой ты мне друг,
разве думал спасти от виселиц?
И табак, и бумага. Подарок!
Сжатые губы. Полоска времени.
Я глядел, как