Глубина

Дмитрий Писарев

Представьте, Вам снится сон. Вы идёте по улице мегаполиса, вечером в час пик. Сотни и сотни человек окружает Вас. Суетятся. Толкаются. Спешат по своим делам. У каждого в голове планы, мысли, воспоминания. И, вот, Вы просыпаетесь. Тысячи людей исчезают в один миг. Целый город в мгновение растворился в небытии… Никто из них, только что существующий – полный жизни, желаний, стремлений, планов, перспектив – даже не почувствует, не ощутит, не осознает, что его больше нет. Вот только что был, а сейчас – уже нет. А когда Вам в очередной раз приснится этот сон, они, как ни в чём не бывало, снова продолжат свой жизненный путь. А если приснится их прошлое? А если – будущее? Или, может быть, Ваш сон – это лишь проекция? Все эти люди есть, но, как на экране, появились в луче киноаппарата. Ведь кто-то этот киноаппарат включил. А тот, кто включил, он тоже снится сейчас кому-нибудь? Вам?

В раскрытое окно второго этажа коттеджа влетал прохладный ночной ветерок. Он был насыщен ароматами цветущих яблонь и сирени. Из далёкого пруда доносились брачные квакания лягушек. Тюль еле заметно колыхался от проникающего воздуха. Касаясь горящей настольной лампы. В кругу её света стоял стакан в металлическом подстаканнике с остывшим чаем. Окрашенная напитком нитка от чайного пакетика свисала по стенке стакана до поверхности стола. Ярлычок пакетика, словно пародируя компьютерную мышь, вздрагивал от стремительных ударов пальцами по клавиатуре.

Сидевший за столом, по пояс оголённый, пожилой мужчина, сгорбленно склонившись перед монитором, почти истерично – как торопливо докуривающий сигарету делает быстрые затяжки перед отправкой поезда – набирал текст. Отсвет настольной лампы смешивался с бликами экрана в его глазах, наполняя взгляд огнём сумасшедшего маньяка, напавшего на след жертвы.

Клавиатура под его пальцами тряслась, стол вибрировал.

Ещё пару слов,

запятая, запятая,

многоточие,

пробел,

ещё пару букв, ещё…

ни секунды на паузу,

ни секунды на раздумье,

пулемётной очередью – строчка к строчке.

Кисти рук вдруг зависли в воздухе.

Человек прищурил глаза, вчитываясь в последний абзац.

Поставил указательным пальцем точку.

Потом, через мгновенье, словно не уверенно, ещё одну.

И уже уверенным жестом – поставил третью.

Глаза блеснули. На лице загорелась торжественная улыбка.

Он поднял голову, выпрямил плечи, спину. Несколько секунд безучастно разглядывая тюль. Кивнул утвердительно головой. Потом резко вытянул вверх руки. Потянулся. Глубоко выгнулся.

Стул от этого движения качнулся и перевернулся спинкой назад.

Мужчина, сделав движение руками ухватиться за стол, вскрикнул, громко упал, сильно ударившись головой об пол. Руки безвольно плюхнулись рядом.

Темнота.

Он не понял, проснулся или нет. Открыл глаза или нет. Лежал без движения, пытаясь сориентировать свой мозг во времени и в пространстве. Утро, день, вечер, ночь?

Тишина.

Ни звука, чтобы определиться хотя бы по звукам. Ни шелеста вдыхаемого и выдыхаемого воздуха, ни шума в ушах.

Неподвижность.

Неподвижность воздуха, неподвижность темноты, неподвижность тела. Он вообще не чувствовал организма. Ни рук, ни ног, ни дыхательного движения грудной клетки. Только мысли двигались… Двигались?

Большой палец на левой ноге непроизвольно шевельнулся. От чего атласная простынь, оголив тело, почти беззвучно скользнула с тела на пол.

Через некоторое время, наконец, ощутив прохладный дискомфорт, решил подняться.

Зашуршали пружины кроватного матраса. Кровь бухнулась в уши, запульсировала по мышцам. Опущенные с кровати ноги как-то автоматически оказались в тапках.

«Дома».

Эта мысль, как точка фазового перехода, мгновенно изменила окружающую вселенную. Вот тонкая, едва заметная, полоска между плотных штор, закрывающих окно. Вот из темноты выпячивается угол кровати. Вот на пороге слышимости идут наручные часы, оставленные где-то на тумбочке. Вот иголки в оживаемой отёкшей от неудобного положения руке. А вот пустой желудок, который говорит, что голоден.

Застыв на пару минут в сидячем состоянии, он всё-таки встал. Как был голый, прошлёпал до прорисовавшихся контуров двери