Госпожа злодейка против!
Мэри Кенли
Юная леди не хочет умирать? Тогда, как насчёт… Перерождения! У тебя будет соблазнительное тело, щепотка магии и семья аристократов. Об этом ведь ты мечтала? [мир, в котором подобных тебе не любят] Да, пожалуй, этот мир – копия любовного романа, который ты читала. Возможно, ты вовсе не главная героиня, а, скажем… Злодейка? [второстепенный персонаж, погибающий впоследствии от рук главного антагониста] Да, сладко не будет, леди. Тебе придётся столкнуться со многими препятствиями, доказать, что ты способна выжить… И поверить в то, что окружающий мир более чем реален. [а всё потому что одному смешливому демиургу захотелось развлечься]
Пролог
. . . Я всегда думала, что мне безразлична собственная судьба.
Жить, умереть? Уже совершенно всё равно. Моя жизнь была размеренным, тихим адом. И дело вовсе не в издевательствах, бедности, или голоде. Я просто родилась слишком слабой.
Есть что-то, что можно изменить. Пережить (пересилить?) издевательства, много работать, чтобы исключить бедность и голод. Но есть неизменные вещи. Бог просто снабдил меня хилым, ненавистным телом.
В раннем детстве я была парализована ниже пояса. Если вы спросите – как?. . .
Я вряд ли отвечу. Не помню, или не хочу вспоминать – итог один.
Мои родители давно смирились с таким положением вещей. Я постоянно была в больнице, лишь изредка приезжала на дом, когда моя болезнь брала краткую передышку в несколько месяцев. Не вижу смысла говорить о четком диагнозе, так как я много чем болела.
Иной раз мучилась сильной температурой, или практически не могла дышать… Или чувствовала такую слабость, что могла лишь спать, видя мутные кошмары.
В свои двадцать лет, я совсем не мечтала о чем-то возвышенном. У меня нет друзей, потому что сложно завести их, находясь в постоянном заболевшем состоянии. Я никогда не любила, более того – не имела желание полюбить по-настоящему. Что касается родителей… Они могут скрывать это, жаловаться журналистам и протирать платочком глаза… Но я то знаю: им это в тягость.
Я обуза. Повезло еще, что они довольно богаты и я не единственный ребенок в семье.
Помимо разглядывания пейзажа за больничным окном, всё что мне оставалось – это читать и играть. Книги были самыми разными, я читала их запойно. Приключения, триллеры, романтические комедии, драмы и ужастики… Почему-то фильмы не давали мне такой же степени вовлеченности, как эти ровные страницы, покрытые текстом.
Еще были игры. Шутеры, платфомеры, квесты… Мне многое нравилось. Хотя, правильнее сказать: я просто не была требовательным человеком в этом плане. Меня устраивало всё, что хоть немного оживляло серые будни.
Будет честным заметить и то, что я ненавидела своё жалкое существование. Вялость и апатия давно проникли в мозг, залезли под кожу… Отравили. Я больше не человек, какая-то старая брошенная кукла.
Кукла, с которой слишком часто играли в больницу.
И в тот день, когда я любовалась чудесным закатом… Самочувствие вновь подвело меня. Горло предательски сдавило, я издала сухой хрип, падая с кровати, с усилием нажимая на вызов медсестры. Подле меня засуетились врачи, все с такими изможденными лицами, словно говорили:
«И чего тебе на месте не сидится?»
«Ты только мешаешь людям работать»
«Когда ты уже…»
. . . Сдохнешь.
Мне тоже был интересен ответ на этот вопрос. Но чертово сбитое дыхание, вытягивающее жизнь по капле… Оно словно намекало на скорый исход.
Я продолжала задыхаться, не смотря на все их попытки спасти меня. Доктор раздраженно пробормотал:
– Господи и почему в мою смену…
Что? О чем он? В его смену…
Смерть. Конечно, он сам не верит в то, что я выкарабкаюсь из этого болота. Не верит и сокрушается…
Внезапный холодок прошелся по позвоночнику, вместе с болью, хлестнувшей сознание. Я заметалась еще сильнее, чувствуя вовсе не привычные апатию и спокойствие.
Я боялась.
Ужас раненного животного охватил меня, заставил плакать, размазывая сопли по щекам.
Нет, нет… Я правда не хочу умирать. Это всё ложь! Я не хочу встретиться… С этой холодной неизвестностью.
Еще один спазм заставил мое сознание потускнеть. Я уже не могла двигаться и