Изнанка

Инга Анатольевна Кузнецова

Городская проза

Сенсационный роман Инги Кузнецовой написан от лица главного героя всех новостных лент мира. И это… мыслящий вирус, тоскующий по людям.

Сюжет учитывает и официальные, и конспирологические гипотезы распространения SARS-CoV-2. Герой попадает сначала в тела животных, над которыми ведут эксперименты, а затем – в организмы Гигов, позволяя читателю видеть человеческую изнанку совершенно не так, как ее преподносит нам анатомия или психология.

Стремящийся к людям вирус открывает парадоксальные законы этого мира: познание существ неотделимо от их поглощения, а любовь неутолима. Любящему герою приходится понять и то, что из-за него умирают.

Не касается ли это и наших взаимоотношений друг с другом? Среди человеческих персонажей романа – не только самые обычные люди, но и маньяк-убийца.

Дерзкий роман переворачивает привычные смыслы, предлагая удивительную и радикально новую версию устройства Вселенной.

Инга Кузнецова

Изнанка

Глава 1

Река

1

И я понял, что мы летим.

Из тьмы и тьмы, из гущи сырого мрака, из жирной пещерной слизи мы вырвались во что-то лёгкое, свежее и захватывающее, пахнущее желаниями, травою, жизнью. Это была уже другая – разбелённая, разреженная темнота.

Смутные холмы разворачивались под нами. Невидимые существа кричали над нами. Кто-то сумеречный, затаившийся в шелесте, зыркнул безумным глазом. Хозяин начал снижение.

Впереди блестела река. Я знал: Хозяин не видит чёрно-зелёного и буро-землистого берега и не чувствует, как прекрасен сдержанный блеск воды. Но я-то его предвидел. Да, сейчас за гигантской кроной, увеличенной тенью, перед нами возникнет она – оборотная сторона всего, текучая бесконечность, которая меня блазнит.

Мой Хозяин летит зачерпнуть инобытия.

Уцепившись выростами за неровный покров, скрывающий от меня его возлюбленное тепло, чувствуя всепроникающую нежность к широким взмахам, обдающим меня пластами запахов, лопастями прохлады и токами усталости, я с каким-то любопытством ужаса жду, когда наконец Летучий потеряет меня.

Ведь он слышит, как шумит вода. Он боится её, но сейчас слишком хочет пить (пересохший голос разбивается на последовательность отдельных пунктов). Пить и есть. Над рекой зависают существа, которым предназначено стать частицами хозяйского тела. Он поймает их. Если я что-то смутно помню об этом, значит, так уже было. Я думаю, что это прекрасная участь и что они всё понимают.

Определяя расстояние от нас и до них, Летучий Хозяин выпускает тонкую цепочку звуков. Он ждёт ответов от всех и больше всего от реки. Но она ускользает. Береговые деревья сообщают ему всю правду о твёрдости своих стволов, а влажное травяное месиво то говорит с ним, то загадочно уклоняется от ответа.

Я чувствую траву, точно я сам – хватка моего Хозяина.

2

Звуки к нему возвращаются, тело его вибрирует.

Я боюсь разлуки и того, что сейчас она будет водой. Слабеющими выростами цепляюсь за мелко-пластинчатый покров, исчерченный и истрёпанный ветром. Покров сжимается и разжимается, сжимается и разжимается. Я на самом краю хозяйского зева, манящего мягкостью выстилки. Он близко, но я не могу двигаться. Не могу оказаться в нём по собственной воле, как бы она ни была сильна – эта моя тяга к Хозяину, тяга быть с ним, тяга быть им.

Волны бегут перед нами, а потом под нами – и зовут, зовут. Я не знаю, что будет, если вдруг меня оторвёт от Хозяина и я упаду в бесконечность. В этот плавно-быстро-блестящий круговорот. Будет ли моя полужизнь тогда настоящей гибелью или нет? А если она будет всё-таки жизнью, с кем тогда она будет?

Я не представляю себя без Хозяина. В волне мелькает невозможная мысль о его инобытийной копии – по ту сторону воды. Но я не успеваю её додумать.

Издав короткий резкий крик, сразу улетевший вверх, и едва не сбросив меня, Хозяин совершает подлёт. И что-то тяжёлое, жёсткое тотчас сбивает меня с толку и отрывает от чешуйки покрова. Я не успеваю пропасть, даже испугаться не успеваю: прилипнув к жёсткому, я уже качусь вместе с ним к жадному, жаркому, нежному жерлу, дрожащему и отрыгивающему звук за звуком, каплю за каплей. Это горло Хозя