Годин

Александр Ермак

Алексей Годин родился при Хрущеве, учился и служил в армии при Брежневе, вошел в науку при Горбачеве и Ельцине. При Путине талантливый русский ученый пытается разгадать тайну «синей папки» – одну из удивительных загадок природы. Он мечтает поставить свое открытие на службу Отечеству и всему человечеству. Хотя ему мешают и люди, и обстоятельства, Алексей Годин намерен довести дело всей своей жизни до конца. В России…

Александр Ермак

Годин

Посвящается моей любимой, жене, другу – Светлане Митковой Кировой

Часть первая. Отсрочка

«Пусть идет куда хочет!»

Алексей вошел в свою комнату, затворил дверь, сел на стул у окна. Взгляд его сначала упал на стекло, местами покрытое морозными узорами, потом заскользил по мечущимся снаружи снежинкам. На улице разыгрывалась морозная, колючая метель. Он едва успел прибежать домой до нее.

– Ужинать! – раздался из-за двери голос матери.

Вспомнил, что не обедал сегодня. Не очень хотелось есть и сейчас. И очень не хотелось выходить из комнаты, говорить с кем-либо. Даже и думать. Совсем-совсем. Вот бы взяло оно все, да и само собой. Как-нибудь без разговоров, хмурых взглядов. Раз – и улетело бы куда-нибудь, как эти снежинки, и он снова бы спокоен и уверен в себе, а все – в нем.

– Ужинать!

Алексей по-прежнему не спешил. Глядя за окно, начал припоминать виды метели: влечение, когда снежинки перекатываются вдоль поверхности земли, сальтация, при которой они сначала подскакивают почти вертикально, а затем снижаются по пологой кривой, захватывая с собой несколько других, и еще витание, или диффузия, когда сорванные со снежного покрова ажурные звездочки поднимаются ветром высоко над поверхностью. Не идти на ужин? Но тогда уж точно начнутся расспросы.

– Алексей! Третий раз зову! – снова раздался голос матери.

– Алексей! Третий раз зову! – пропищал следом тоненький голосок.

Дверь приоткрылась, и в комнату протиснулась сестренка. Лиля строго смотрела на старшего брата. Покачав головой и, явно подражая маме, строго произнесла:

– Алексей! Сколько можно ждать?

Тут же голос ее смягчился и глаза блеснули от любопытства:

– А что ты тут делаешь?

Алексей не успел ничего сказать, так как Лиля, сделав шаг, наступила на носок собственных растянувшихся колготок и потеряла равновесие. Она, конечно, шлепнулась бы на пол, но брат успел среагировать. Кинувшись к сестренке, подхватил ее на руки:

– Все, идем кушать!

Не выпуская из рук брыкающееся, пытающееся вырваться тельце, понес его через большую комнату. Она была уже пуста. Телевизор выключен. Возле кресла на светлом полированном журнальном столике чернел по белому шрифт, видимо, еще не дочитанной «Комсомольской правды». Над пепельницей висел дымок от недавно потушенной «беломорины». Он тянулся следом за уплывающим к открытой форточке голубоватым облачком.

Родители были на кухне. Отец сидел за столом, уже ополовинив тарелку с супом. Мама стояла у плиты.

– Наконец-то! – сказала, разливая суп в остальные приготовленные тарелки.

– Это я его привела! – гордо заявила сестренка, которую Алексей осторожно посадил на стул с подушечкой.

Брат поправил ей сбившуюся на лоб кудряшку:

– Конечно, только благодаря тебе.

Отец, в очередной раз прожевав и проглотив, спросил:

– Так много, сынок, сегодня занимались, что у тебя аппетит отбило?

– Дело не в занятиях…

Глава семейства усмехнулся, глянув на мать:

– Никак с Катюхой поругались?

– Нет…

– Ну что ты к нему с расспросами лезешь? – поставила мать на стол последнюю тарелку. – Дай человеку поесть!

– Дай человеку поесть! – повторила Лиля, отважно запуская ложку в тарелку.

Отец кивнул и замолчал. Вздрогнул и зажужжал в углу холодильник. Лиля строго глянула на него:

– «Бирюса»! «Бирюса»! Брысь-брысь!..

Тут же с громким хлопком распахнулась прикрытая, но не защелкнутая форточка. На кухню влетел ворох снежинок, так и не упав на пол, растаял в теплом воздухе.

Лиля вздохнула:

– Это они от голода… растаяли.

Форточку снова захлопнул, защелкнул отец. Он же первым доел суп, посмотрел на мать:

– Что там у тебя еще?

Та по очереди положила всем картофельное пюре, котлеты, на отдельную тар