Непридуманное

Александр Михайлович Пензенский

Помните фразу, вложенную в уста одного из главных героев бусловского «Бумера»: «Не мы такие – жизнь такая»? В те самые девяностые эта фраза звучала как девиз всего десятилетия, причём не только от ребят со спортивными причёсками. Да чего уж там – она и сегодня довольно часто высовывается, будто солдат из окопа, когда нужно оправдать какую-то подлость или низость. Но что-то в ней есть. Потому что жизнь тогда и правда поменялась очень резко. Особенно сильно это почувствовали те из моих друзей, чьи семьи волею судеб и послевузовских советских распределений оказались вдали от места рождения, в братских союзных республиках. Еще недавно, во вполне обозримом прошлом, они были уважаемыми людьми, ценными специалистами, ответственными работниками, в часы досуга собиравшие за своим столом большие разномастные компании – а сегодня с ними через раз здороваются соседи и по лестничной клетке, и по тому самому столу. Как-то в один момент вдруг «братья» стали тяготиться родством. Попала в такую ситуацию и семья моего друга Алексея, а также многие другие семьи. Эти рассказы – о них.

Спасибо!

Это то, с чего я не просто хочу, а должен начать эту книгу.

Спасибо моей любимой жене Анюте за то, что не просто терпела моё клацание по клавишам, а потом читала сырые тексты, а за её неизменную фразу «Пиши дальше».

И даже больше за её более ранние слова: «Когда ты уже напишешь книгу?» Я так спешил с первым романом, что там спасибо ей не сказал. Вот, исправляюсь.

Спасибо тебе, любимая.

Ещё одно спасибо.

Эта книжка состоит из абсолютно правдивых жизненных историй, случившихся со мной или моими друзьями. За свои истории хочу сказать спасибо господину Случаю, а за истории друзей благодарности будут персонально-поимённые. Итак, вот они, герои следующих страниц, где-то поименованные, где-то безымянные:

– Евгений Бай,

– Алексей Реснянский,

– Фёдор Володин,

– Кирилл Перегудов,

– Артём Бай,

– Томас Фальц,

– Маркус Блюм,

– Николай Каравашкин,

– Евгений Власов,

– Елена Медведева,

– Ольга Герасименко,

– Илья Пушков,

– Алексей Сапрыкин.

Спасибо вам, друзья, за то, что вы были, есть и, надеюсь, будете в моей жизни.

Красивая фамилия

Историю эту я знаю не совсем из первых уст, а за давностью и самого события, и даже того момента, когда она была поведана мне, обросла она без сомнения и моими ложными воспоминаниями. Потому прошу главное действующее лицо на меня не сильно сердиться, равно как и остальных безымянных и поименованных героев её. Тем более, что рассказал мне всё это его самый что ни на есть ближайший родственник – сын, наследник и продолжатель того самого рода, о фамилии которого и пойдёт сейчас речь.

Дело было во времена уже почти доисторические, практически былинные – в предыдущую эпоху стабильности и долгого пребывания у кормила государственной власти руководителя, любившего не только вручать, но и получать блестящие награды.

Тогда свои первые шаги по коридорам громадного здания, на фасаде которого гордо смотрели в сторону Кремля три лепных ордена, опирающиеся на циклопических размеров буквы «Известия», делал молодой выпускник факультета журналистики Института международных отношений Женя Бай.

Не смотря на свою не вполне московскую фамилию, Женя был самым настоящим столичным аборигеном. Экзотической фамилией его предков наградил во времена бурные и революционные какой-то торопливый и невнимательный канцелярист из паспортного стола, видно, в целях экономии казённых чернил – товара в те времена безумно дефицитного, Пастернак ведь врать не стал бы? – лишив родовую фамилию окончания «ев». Вот так вот росчерк пера – точнее, его отсутствие, – превратило какого-то Баева в Бая. Надо сказать, что историями о каких-либо злоключениях, ставших следствием этой описки, ни один из известных мне носителей этой краткой и звучной фамилии со мной не делился. За исключением описываемого случая.

Так вот. Семидесятые. Сытые, ленивые, достаточно свободные. От сводов длинных коридоров издательства мирового уровня отражаются эхом лёгкие шаги молодого и полного надежд и веры в себя журналиста. Шевелюра его