Девочки Моники
Лера Грант
Главная героиня, Моника, – концертный директор популярной музыкальной группы, управляет большим мужским коллективом. Она много путешествует по миру и почти в каждой точке мира у нее есть любовница. Не смотря на тягу к женщинам, ее теплые отношения со стейдж-менеджером группы Никитой чуть не переросли во что-то большее. Но Никита признался, что он дорожит работой и предпочитает сохранить тепло-деловые отношения с с раскуриванием косячков, а небольшая интрижка с начальством может все подпортить. Моника на афтерпати после концерта встречает свою знакомую, известную в кругах под кличкой «Драг-королева». В ее окружении она замечает прелестное создание, как она назвала ее про себя – Дитя Маленького Принца и Розы – и чувствует притяжение. В последствии она узнает, что имя девушки Джейн и она мечтает стать бас-гитаристом. А семь лет назад они уже знакомились… Содержит нецензурную брань.
Весь год были перелеты. «Аэрофлот», Lufthansa, Georgian Airways, S7, Ural Airlines, Air Astana, Air Berlin, Ryanair, «Азербайджанские авиалинии», Alitalia и, наконец, Air France. И в каждом из этих десятков самолетов у меня было место у крыла – 5F, 7F, 11A. Иногда в бизнес-классе, тогда место 2 или 3 у прохода. Со мной летала неразлучная парочка – бирюзовый чемодан, маленькая сумка и неизменный ноль килограмм в багажном отделении. Путешествовать лучше всего налегке, будь ты директором супермодной группы или обросшим пыльной щетиной искателем приключений. Ручная кладь – это и есть твой единственный гарант на искомую свободу.
Я летала с заложенным носом, с отитом, летала в наркотическом и алкогольном состояниях, трезвой и счастливой, трезвой и совершенно несчастной. В таком режиме прошел год, и мне уже можно было не снимать квартиру в Москве, поскольку основное время я проводила в других городах. Стюарды меняли форму по сезону и язык – по необходимости, сменяли друг друга аэропорты и страны, неизменной константой оставался бирюзовый чемодан марки Samsonite, маленькая черная сумка Marc Jacobs и привычка держаться за руки первые минут десять после взлета. Иногда я брала за руку соседа, если это был коллега или друг, но чаще всего – саму себя.
Традиция брать за руку во время взлета и держать до тех пор, пока не исчезнет значок «Пристегнуть ремни», появилась после прыжка с высоты четыре тысячи метров.
– А почему мы парашютисты?
– А потому что мы боимся летать в самолетах!
После этого звучит отсчет и «ready-set-go». Я падаю вниз. Боже, у меня же еще планы выпить с этими ребятами шампанского в гостинице «Парашютист», где в номере ржавая раковина, из окна с деревянными рамами дует, но видны тонкие березы и взлетная полоса, где матрас тощий, а в спину врезаются пружины. На стене возле раковины белый потрескавшийся кафель, на нем следы чужой зубной пасты. Бу-э.
Я падаю. Где-то там внизу плешь из песка.
Всего год назад меня сбила машина, и мне жаль, если снова будет больно коленке. Машина – черный «мерседес», она проломила мне грудину, сломала ногу в трех местах, разорвала мениск и лишила Нового года. За рулем сидел пьяный двадцатилетний ублюдок, который пытался сбежать и оставить меня на льду, но его поймала проходившая мимо учительница немецкого языка.
Мне вообще везет со всем немецким. С криком «стой» она вцепилась в дверь его уже отъезжающей машины. Он остановился. Если бы нет, то он переехал бы меня второй раз. Быть дважды сбитой одним и тем же «мерседесом» – это какой-то черный анекдот.
Я падаю и думаю: «Только бы не коленом!»
Потом: «Только бы не пятками!»
В голове суетится подслушанная от работников аэродрома история про девушку, которая несколько лет назад прыгнула и запуталась стропами в электрических проводах и таким вот чудом осталась жива. Ну, проболталась она так пару часов, на волоске от того, чтобы поджариться, как унылый стейк. Зато жива! Отличные новости, у меня тоже есть все шансы выжить, главное – не задеть колено.
Внизу деревья, поля, дома, где-то справа тонет в дымке гостиница «Парашютист». У меня все еще есть на нее планы, поэтому надо целиться и попасть в плешь, не задев колена, пяток и лица.