Назад к книге «Ноябрь, или Гуменщик» [Андрус Кивиряхк]

Ноябрь, или Гуменщик

Андрус Кивиряхк

«Гуменщик», самое известное прозаическое произведение Андруса Кивиряхка, опубликован на эстонском языке в 2000 году. Это изящная ироничная стилизация из эпохи крепостного права, разрушающая стереотипы о злых остзейских помещиках и бедных, но чистых душою эстонских крестьянах. Кивиряхк ставит с ног на голову отношения между честными, трудолюбивыми эстонскими крестьянами и надменными, жестокими и жадными помещиками-остзейцами. Селяне у него вопреки традиции – вороватые бездельники, которых хлебом не корми, дай только обвести хозяев вокруг пальца.

В 2003 году автор этого романа стал лауреатом премии им. Антона Хансена-Таммсааре (Anton Hansen-Tammsaare, 1881-1940), классика эстонской литературы. Не знаю, перевернулся ли бы Таммсааре в гробу, прочти он Кивиряхка. Скорее всего, нет. Ведь и великий классик при жизни разрушал кое-какие мифы и стереотипы (создавая при этом новые). Смею думать, что дерзость современного прозаика, а также его хороший эстонский язык тронули бы сердце классика.

Парадокс, однако, в том, что в эстонской литературе вряд ли встретишь сегодня писателя, который был бы в большей степени противоположностью Таммсааре, нежели Кивиряхк. Таммсааре воспевал тяжкий крестьянский труд. «Работай в поте лица своего, трудись, тогда и любовь придет», – говорил его герой Андрес из романа «Правда и справедливость». Сам Таммсааре тоже был вечным тружеником. Кивиряхк, напротив, любит создавать о себе впечатление как о человеке от природы ленивом. Хлеб насущный он зарабатывает в качестве колумниста газеты «Ээсти пяэвалехт» (Eesti P?evaleht), при этом на службу являться ежедневно не обязан, творит дома. Миф о трудолюбии эстонцев в представлении Кивиряхка, если судить по его трагикомедии «Поминки по-эстонски» (Eesi matus, перевод с эстонского Бориса Туха опубликован в книге «Костер Савонаролы и еще семь новейших эстонских пьес» – Таллинн: «Aleksandra», 2006), оказывается тяжкой обузой, непосильным грузом, который нация несет на плечах, не понимая, что уродует себе позвоночник. Правда, несет ли?

Андрус Кивиряхк

Ноябрь, или Гуменщик

Перевод с эстонского

Татьяны Верхоустинской

Титул оригинала:

Andrus Kivir?hk

Rehepapp ehk november

Tallinn, Varrak 2000

Книга выходит при содействии фонда Eesti Kultuurkapital

Серия Библиотека журнала «ТАЛЛИНН». № 18

Художник Игорь Балашов

Редактор Нэлли Абашина-Мельц

Макет и верстка: Нелли Котова

Корректор Татьяна Матвеева

Послесловие Бориса Туха

ISBN 978-9985-827-98-7

ISBN 978-9949-7363-7-9 (epub)

© Andrus Kivir?hk, 2000

© Перевод с эстонского. Татьяна Верхоустинская, 2008

© Послесловие. Борис Тух, 2008

© Издательство Aleksandra, 2008

E-raamat O? Flagella

1 ноября

Около полудня ненадолго показалось солнце. Уже которую неделю не было такого чуда – с самого начала октября погода стояла пасмурная и дождливая. Теперь наконец солнце выглянуло из-за туч, увы, всего минут на десять, поднялся ветер, узенький просвет заволокло, и солнце исчезло. Повалил мокрый снег.

В избе Карела Собачника прямо на полу лежал молодой мужик и, корчась от жуткой боли, стонал в голос. Вокруг суетились бабы с окрестных хуторов, голубили страдальца, старались унять дрожь в его сведённых болью членах. Сам Карел Собачник, уставясь на своего батрака, озабоченно попыхивал трубкой. Это именно его батрак Ян ужом извивался на полу.

– Сгубили! Единственного батрака моего на мызе сгубили! – в сердцах сказал он.

– Ты что, на спине лежать совсем не можешь? – спросила одна баба страдальца.

– Не могу! – процедил сквозь зубы Ян и заскулил от боли. – Ужас до чего плохо... Будто кто на части рвёт... Неужто смертный час настал? Ой-ой-ой, я же совсем молодой ещё!

– Не бойся, не помрёшь! – успокоил его Карел. – Уже послали за гуменщиком, вот-вот будет!

– Ай-ай-ай! – вопил батрак и колотил кулаками об пол. – Чёртова мыза! Чёрт бы ее побрал! Чума на всех на них, свиней эдаких!

Бабы отводили взгляд: глаза б не видели, как созданный по образу и подобию Божию человек такие муки терпит. Даже пёс и тот почесался и вышел во двор, под дождь. Правда, какое ему дело до бедного страд