Чёрная кровь
Ирина Евгеньевна Михайлова
Очень часто человек становится одиноким в собственной семье. Особенно, если этот человек только начинает жить. Героиня – девочка, недавно окончившая школу. Она переживает развод родителей, пытается найти своё место в жизни и обрести семью. Поиски приводят её в неонацистскую организацию, где, как ей кажется, царит единство и понимание. Но это только на первый взгляд. Чем дольше она будет всматриваться в свою новую семью, тем больше понимать, что оттуда надо бежать как можно скорее. Но возможно ли теперь убежать, не потеряв главного?
Электричка едет медленно. Кажется, на каждой станции она останавливается дольше обычного – так тянется время. Я смотрю на телефон и считаю секунды. Уже больше одиннадцати часов, а надо успеть к двенадцати на Площадь Ильича. А мы ещё даже до Авиамоторной не доехали.
Чтобы как-то отвлечься, смотрю в окно. За окном всё знакомое и привычное. Дорога, тянущаяся куда-то вдаль, зелёный забор с дырками, чтобы можно было проскальзывать без билета. Эти дырки всё время заделывают, но они появляются вновь меньше, чем за сутки. Кое-где даже прорыли ход под забором – и можно теперь пролезать, как собака, и идти вдоль путей до станции.
Забор вдоль дороги всегда красят зелёным. От этого бесконечного зелёного становится тоскливо. Почему всегда зелёным? Почему не бежевым или коричневым? И в школе стены были такого же цвета – одинаковые, ничем не примечательные.
Напротив меня сидит парень, очень похожий на Макса – бритый налысо, в голубых джинсах, белой майке и спортивной незастёгнутой тёмно-зелёной куртке. Свои ноги в тяжёлых высоких ботинках он положил рядом со мной, и я замечаю, что в ботинки вдеты белые шнурки. Макс рассказывал, что белые шнурки носят только скинхеды и только те, кто уже кого-то убил. У самого Макса таких шнурков не было.
Парень закурил сигарету прямо в вагоне и смотрит на меня в упор. Я отвернулась и встала – уже объявили мою станцию. Он тоже встал и вышел. Может, он тоже едет туда?
В метро перед турникетами он подошёл ко мне вплотную.
– Давай вместе проскочим? – прошептал на ухо.
Мне стало не по себе от этой близости, но я пожала плечами:
– Давай.
Мы так часто делали с Максом. Покупали один билет на двоих и проходили через турникет, прижимаясь друг к другу. Мне в такие секунды казалось, что ближе и быть невозможно. Сейчас мы точно так же проходим вдвоём, прижимаясь друг к другу, как родные, с совсем чужим парнем, и я думаю о его ботинках, о его белых шнурках и о том, что, наверное, именно этими ботинками он много раз бил по человеку до тех пор, пока тот не превращался из живого и сильного в безвольного, слабого, напрасно закрывающего лицо и голову от тяжёлых бесконечных ударов.
Я вышла из вагона метро на Площади Ильича, встала в центре зала и стала оглядываться по сторонам. Сюда каждую неделю ездит Макс, хотя мне ничего не говорит. Но я прочитала его переписку в «ВКонтакте» – он как-то зашёл с моего ноутбука и не вышел из своей страницы.
Ко мне подошёл взрослый парень в чёрной форме с красными нашивками на рукавах, и я сразу, как только его увидела, поняла, что именно его я и ждала здесь.
– На собрание? – спросил он у меня.
– Наверное, – ответила я.
– Что значит – наверное? Да или нет?
Он был невысоким, но казался сильным и крепким, как военный.
– Да, – кивнула я.
– Запоминай дорогу. Обратно пойдёшь одна.
От метро шли недолго, и вскоре я увидела двухэтажное жёлтое здание, как будто спрятанное за небольшим безлюдным парком, среди деревьев, которые сейчас, в конце октября, жёлтые от постоянных холодных дождей, мрачно и тоскливо смотрели вниз.
Мне стало грустно – и от этого маленького жёлтого дома, и от этих осенних, облетающих уже деревьев, и от этого однообразного парка с пустыми лавочками. И от этого человека в чёрной форме, идущего рядом со мной.
– Как тебя зовут? – спросил он.
Я на секунду задумалась. Может, соврать? Не называть своё имя? Но ответила машинально:
– Яна.
На входе достала паспорт, полученный всего три года назад. Охранник записал данные.
– Проходи вон туда, – мне показали на кабинет в конце коридора.
Кабинет