Ахмет Боков

Сыновья Беки

КНИГА ПЕРВАЯ

Часть первая

1

Небо было чистым и прозрачным, как родник, когда Беки поднялся на рассвете к утреннему намазу. Но вскоре все заволокло невесть откуда взявшимся туманом, и солнце, едва позолотив горизонт, так и не взошло.

В долине Алханчурт всегда эдак: погоняемый ветром туман, словно удав, сползает с хребтов и подолгу властвует вокруг. И Сагопши тогда, если посмотреть на долину с гор, кажется завернутым в вату.

Было время уборки кукурузы. Многие сельчане успели уже управиться с делами, другие только кончали уборку, а Беки еще и не принимался за свою десятину, что посеял на земле Мазаева.

Раньше Беки сеял кукурузу в Витэ-балке или на месте бывшего села Цокалой-Юрт. В этот год, собравшись из последних сил, он за тридцать рублей арендовал десятину плодородной земли: надеялся хоть немного наладить свое нехитрое хозяйство, оскудевшее из-за прошлогодней засухи.

Беки сделал все как надо: вспахал и посеял вовремя. А вот с уборкой не заладилось.

Он обычно не отставал от сельчан, но в этот раз задержался – ждал, пока у лошади спина заживет. И нужно же такому случиться в самое горячее время животина вдруг захворала!

А дни шли. Надо было торопиться. Земля арендована только до осени. Уже предупреждали, что пора ее освобождать. Если бы можно было повременить еще хоть два-три дня! Тогда Беки со спокойной душой запряг бы свою лошадь и с ней уже ничего бы не случилось. А сейчас…

Да и сапетка уже никудышная – вся развалилась, на арбу не поставишь. Надо бы починить, а еще лучше новую сделать. Правда, и у соседей можно занять. Но Беки предпочитает иметь свою.

За этими раздумьями застал его вошедший во двор Исмаал.

После ранения на японской войне он заметно прихрамывал.

«И чего в такую рань приковылял? – подумал Беки. – Верно, опять что-нибудь понадобилось».

У Исмаала вечно не ладилось с подводой. И все-то он просил: или хомут, или седло… Беки никогда не отказывал, считал Исмаала близким родственником, хотя тот был всего-навсего из одного с ним тайпа.[1 - Тайп – род (здесь и далее примечания переводчика).]

Исмаал поздоровался.

– Ты что так рано из дому вышел? – спросил Беки.

– Вчера ездил за соломой… – начал было Исмаал, но Беки перебил его:

– Мне вот тоже в лес надо съездить, сапетку новую сделать.

Сказал и тяжело вздохнул.

– Боюсь, сапетка тебе уже не понадобится, если пропустишь еще день-два, – проговорил Исмаал. – Я вчера только и занимался, что гонял овец с твоего участка.

– Каких овец?

– Саадовских.

– Что ты говоришь?!

Беки на минуту словно окаменел. А придя в себя, всплеснул руками:

– Да неужто там пастухов не было?

– Пастухов? Не только пастухи, сам Саад, сын Сэдако, был там. Я попробовал ему сказать, что, мол, делаешь, но он и слушать не захотел, только ухмыльнулся. «У этого поля, говорит, хозяина нет». – «Как же нет, – отвечаю ему, – тебе ли не знать, что здесь Беки посеял кукурузу». – «А чего же он тогда не убирает ее?» Вот и весь разговор.

– О, чтоб отец его был захоронен со свиньей! – в сердцах вы крикнул Беки.

Еще вчера вечером собирался сказать тебе об этом, но поздно домой добрался. Лошадь не шла… Да и я устал порядком, – добавил Исмаал.

Беки уже не слышал ничего. Лицо его стало цвета старого кирпича. Он думал только о своей кукурузе… «Вся семья целое лето спину гнула».

Исмаал ушел, а Беки все стоял как вкопанный, не мог с места сдвинуться. Потом наконец пошел в сарай и вывел лошадь. Оглядел ее, осторожно притронулся к начавшей уже затягиваться ране. Лошадь вздрогнула и отскочила. «А что же с ней будет, если запрячь?» – подумал Беки.

Делать нечего, загнал мерина в сарай, вынес два серпа. Попробовал лезвия большим пальцем, взял старый кинжал, сделал несколько новых зазубрин…

– Ну, жена, дела совсем хороши, – сказал он, входя в комнату.

– Да уж куда лучше. Лошадь не запряжешь, а Мазай того и гляди с земли сгонит, – проговорила Кайпа, хлопотавшая у очага. – Будь они прокляты, и Угром и этот Мазай! Как сармаки,[2 - Сармак – чудовище, воплощающее в себе злую силу.] впились в нас.

– Ну эти – известное дело. А ты смотри, что делает сын Сэдако.

– Сын Сэдако? –