Цикл стихов о городской жизни, или Поэма Семь

Конрад Клинч

Поэма «Семь» представляет собой цикл стихов, объединённых одной тематикой, одним настроением, одной судьбой. Взгляд автора сконцентрирован на проблемах современного общества, о которых трудно задуматься, находясь в непрерывном потоке рутинных дел, поставленных задач и недостигнутых целей. Отголоски информационного гула городской жизни пропитали строфы стихотворений насквозь, привнеся в них, возможно, непривычную, возможно, слишком резкую и не сдержанную, но всё-таки свою, неповторимую и самобытную поэтику урбанистического склада.

Город

Город. Старый и мрачный город застыл в лучах уходящей эпохи

В нём, простой человек, потерян навек, забыт навсегда в суматохе.

Город знает его секреты. В шкафах скелеты не спрятать от глаз

Город чувствует, город внемлет порокам душ развратившихся в нас…

Город вечером. Делать нечего. Настежь окна вскрывают тоску,

В ней, простой человек, находит ночлег, дилеммой зажатый в тиски:

Сердцу горестно, просит совестно выйти в ночь, до рассвета гулять

Разум совестно, просит горестно ночью спать. И мечтам – не доверять.

Город спит. Для кого-то город убит. Схоронен землёй в перестройке,

В ней, простой человек, отыщет ответ в стакане допитой настойки

Сон – лекарство от боли до боли известных проблем, с существительным лень

Жизнь – реальность, в которой приходится «быть» и мириться с числительным семь.

Город утренний. С болью внутренней люди в пробках спешат на работу,

В ней, простой человек, и сотни других калек молятся на банкноту

Тратят молодость, видно холодность вглубь проникла и жрёт изнутри

Чрево пышное. Совесть лишняя. Копим быт от зори до зори.

Дороги

Линии. Линии. Линии. Знаки. Петли. Пробки. Ямы. Штрафы. Мысли…

Меняется хаос застройки больших городов, как картинки из фильмов.

В них сотни сюжетов сплелись воедино, транслируя тайные смыслы.

Ни глобус, ни ветку, ни льва не получат актёры тех фильмов без титров.

Дороги, покрытые пылью веков, одиноко томятся в тени городов,

Дороги затоптаны множеством грязных подошв каблуков и ботинок.

Дорогами сшиты пространство и жизни, застывшие в окнах домов,

Дороги в начале, дороги в конце, а меж ними полсотни тропинок.

Дороги. Дороги. Дороги… Избиты, забыты, убиты, сокрыты,

Истёрты до дыр и из памяти стёрты Дороги, ведущие в быт

Грунтовкой, щебёнкой, асфальтной гребёнкой, судьбой бессердечной изрыты.

Стоим. На проспекте Свободы затор. Стопори. Светофор. Не горит…

Уже не горит и огонь за сплетением солнца. Не светятся фары.

Не видно дороги. Парковка-обочина – жизни пощёчина. Гнев…

Дороги к успеху везут дураков, а достойным фальшивят фанфары,

Терзают полотна дорог бесконечные мысли, взводящие нерв,

И слышится внутренний голос: «Постскриптум – в дорогу! В дорогу! В дорогу!»

Во мрак, в бесконечность, в слепую беспечность, в закрытый на веки гештальт.

Мосты, переезды, чужие подъезды рождают инстинктов изжогу…