ДеньГа. Человек в море людей. Часть 2. На конь!

Валерий Леонтьевич Семисалов

«ДеньГа. Человек в море людей», часть вторая. Табунов переносится из Одессы в город своего детства. Зимнякова мечется между прошлым и настоящим, терзаясь страхом перед будущим. Гойда организует коварное распутье для мерзавца, в перерывах пытаясь понять, что есть его семейная жизнь – закорюка раскоряченная или раскоряка закорюченная. В игру вступают Маркс с фолиантом Дон Кихота за пазухой, а также Паустовский, Шукшин, Раскольников, Тарковский и сам Платон, счастливый отец платонизма. И всем им находится дело в этой полной парадоксов и неожиданных поворотов заварухе. «Через мостик, через лес, где пешком, где волоком» – хождение человеков по людскому морю продолжается!

Моим терпеливым музам – Надежде, Людмиле, Наталье – посвящаю

Книга, которую вы держите в руках, вполне могла быть основана на реальных

событиях, если б таковые предшествовали созданию данного сюжета и коллизий, его питающих. Хотя я и не могу гарантировать, что где-нибудь описываемые события вовсе не происходили – ни до, ни после, ни в самый момент создания сего текста. Всё могло быть. И всё может быть. А иначе зачем было затевать писанину? И тем не менее вынужден предупредить: история вымышлена от начала и до конца, а все совпадения и созвучия – в событиях, лицах, именах и названиях – являются именно что совпадением. Совершенно, ну то есть абсолютно случайным.

В.Л. Семисалов.

Вступление второе – Практическое

Парусник, ветер, волны,

штандарт, реющий на ветру – красиво, мощно, возвышенно…

Стихия, одним словом.

Или – стихи, благо корень един.

Но, увы, жизнь пишет наши земные судьбы чаще всего прозой.

А проза жизни – это вам не парусник

с белоснежными парусами.

Это скорее… гондола

с безпрестанно щёлкающим таксометром в наглых зенках

здоровенного гондольеро, дрын в руках которого скорее

смахивает на копьё конвоира, чем на шест.

Ц! Ц! Ц! – цикают не пройденные нами дороги, не лета?,

не свершения и достижения, а – годы, годы и годы,

потраченные на то, чтобы узнать давно знаемое другими

и даже, в какой-то туманной дали, знаемое самим тобой.

Ц! Ц! Ц! – цикает таксометр гондолы,

мани-мани-мани,

рубли, рубли, рубли…

Жизнь большинства из нас – от зарплаты до зарплаты.

От сделки до сделки.

От одной заманухи до другой.

От ловушки до капкана.

От рубля до рубля.

Рубленая наша жизнь.

Отрубленная наша жизнь…

Часть вторая.

На конь!

Но если есть колокольчик под дугой,

Так, значит, всё. Заряжай – поехали!

(Александр Башлачёв. Время колокольчиков)

Рубль 20

Век ХХ, на излёте СССР

Детства город золотой

20 руб. 10 коп. «Жили – тужили, но и счастливы были»

В поезд Табунов сел чудом. Да ещё каким! В разгар лета выехать из Одессы по железной дороге на абсолютно законных основаниях – по билету, приобретённому не у спекулянта, а в кассе. Впрочем, сам Табунов воспринял такое чрезвычайно счастливое происшествие по-другому – какое тут к дьяволу чудо, если билет ему требовался позарез, требовался до такой степени, когда всё написано на лице. Человек с таким лицом обычно проходит там, где никто не проходит, человека с таким лицом в силах остановить лишь такой, же как он. В той сумасшедшей толпе у кассы второго такого не нашлось – и Табунов получил свой билет.

Впоследствии Табунов не однажды ещё вспомнит, как торил себе дорогу сквозь толпу – к окошку кассы он пробивался без единого слова, на возмущения, на брань отвечая лишь взглядом. И люди пропускали. Пропускали!

Табунов запомнил это, и будет об этом феномене размышлять многажды.

А ехал он домой. Вернее, туда, где когда-то был его дом, навсегда оставшийся там, в детстве, среди школьных звонков, уличных игр, первых симпатий и первых разочарований – там, откуда Табунов уехал бесконечно давно и куда его ничуть не тянуло вплоть до вчерашнего дня. Да и вчера-то его ощущение тягой не назовёшь – просто вдруг его словно бы приподняло что-то с постели и швырнуло на вокзал.

И вот его несло. Несло в город, который целых одиннадцать лет был для него родным.

Да-да, Табунов именно так и именно в этих словах понимал для себя своё отнош