Посмертные приключения пастора и феминистки

Агоштон Орос

Пастор Моника Бергер и председатель фонда борьбы за женское равноправие феминистка Изольда Мефодиевна Скуратова-Шуйская оказываются в непонятном месте. Кого они там встретят? И как оттуда выбраться? Кто их ищет? А кто не хочет, чтобы они нашлись? Какую роль в истории сыграет кот Роланд?

Глава 1

Моника сотворила молитву на сон грядущий и с чувством выполненного долга отправилась в объятия Морфея, в коих и почила сном праведницы.

Сначала волны сновидения плавно и ритмично приносили и уносили привычные образы, наполнявшие её благочестивую жизнь: лица, пейзажи, голоса, звуки органа кирхи. Ей казалось, что и её сознание, и её тело мягко покачиваются гармоничными волнами, пронизывающими всё мироздание. Потом всё ушло куда-то вдаль, и осталось блаженное чувство покоя, заслуженного долгой и честной жизнью покоя.… Ах, как спокойно и тихо. Мышцы расслабились. Тревоги ушли. Мысль остановилась…

Внезапно раздался трубный глас. Нарастающий звук вбуравливался в мозг. Сильнее сигнала воздушной тревоги, накрепко врезавшегося в память со времён войны. Пронзительный и оглушительный. Душераздирающий и нестерпимый. Звук всё нарастал и пронизывал её. Давил и наполнял тяжестью. Она хотела заткнуть уши, но руки не повиновались ей. Она перестала чувствовать тело, перестала ощущать что бы то ни было. Утратила способность мыслить. Этот убийственный звук парализовал её.

И тут неведомая сила вышвырнула её вверх. Воцарилась тишина. Моника стояла с широко раскрытыми глазами и не понимала, где она и как она там очутилась. Бледное небо свидетельствовало о раннем утреннем часе. На горизонте оно сливалось с водной гладью.

Чувства начинали возвращаться к Монике. Она поёжилась от прохлады, ей захотелось получше закутаться. В попытке согреться она обняла ладонями плечи. И тут обратила внимание, что одета она в сутану, поверх которой на массивной цепочке надет наперстный крест.

Моника огляделась по сторонам. Прибрежное селение. Невысокие домики. Немного растительности. Песчаные пляжи. Автостоянки. Людей нет. Это и не удивительно: раннее утро – все спят. Она сама ещё не успела толком проснуться, поэтому не очень и удивлялась. Что ж? Надо идти в посёлок. Она повернулась назад.

– А-а-а! – разнёсся крик этой немолодой и обычно сдержанной дамы.

Прямо перед ней зияла яма: так, что она стояла на её краю и рисковала при малейшем неловком движении провалиться в неё. Но это было не всё. В глубине ямы виднелся открытый гроб, крышка от которого валялась отдельно, а на ней…

– А-а-а! – повторила Моника уже гораздо тише.

На крышке гроба она увидела свою фотографию.

Несколько мгновений она стояла молча и неподвижно. Даже мысль остановилась. А потом решила, что, значит, она умерла и попала в рай. Какой-то странный, правда.… Но откуда мы знаем, как должен рай выглядеть?

А может, и не рай. Чистилище, скорее. Во всяком случае, не ад. И это утешает. Нет, ну конечно же не ад! Об этом и речи не могло быть. Вот только где же ангелы и всё такое? И даже никакого туннеля со светом в конце его. Она вспомнила описание потусторонней жизни в книге «Жизнь после смерти» Раймонда Моуди. А она-то считала, что там описана истина в последней инстанции….

Да может, и не умерла ещё! – пришла ей в голову разумная вроде бы мысль. Ну зачем бы на том свете потребовались автомобили на автостоянках, магазины вон с вывесками? Прочая вся инфраструктура? Зачем душам предметы?

Ладно. Тогда как она здесь оказалась?

Да мало ли как? Во-первых, скорее всего, она просто спит. Это самое вероятное. Она попыталась себя ущипнуть. Окрестный пейзаж от этого не исчез и даже не изменился.

«Ну и что? Значит, сплю глубоко. Вот сейчас высплюсь и проснусь». «А пока поброжу по своему сновидению»,– добавила она, стараясь привести в норму сердечный ритм.

Моника не торопясь направилась к домикам.

«Интересно, кто мне приснится в этой местности, – подумала она. – Соседи и прихожане? Или те, кто давно покинул юдоль земную?»

#

На лицах членов евангелистской общины было приличествующее ситуации выражение серьёзности и грусти. Перед портретом Моники Берге