Назад к книге «Верни мне Эдем» [Алексей Константинович Демидов]

Верни мне Эдем

Алексей Константинович Демидов

В основе сюжета – история первой и единственной любви безродного, но отважного и исполненного достоинств юного героя к столь же юной аристократке – представительнице Высочайшего и могущественнейшего сословия Цветочных Фей; об их совместных приключениях на родной планете Флористан и дружбе с удивительными разумными созданиями, говорящими на языке ароматов.

ПРОЛОГ.

…Сначала было огромное и черное, – с маленькими и яркими,очень далекими огоньками.Много-много огоньков…А меня мало…Это потому,что холодно…Надо зарыться,спрятаться поглубже в белое и пушистое,– тоже очень холодное,– но это – только сверху:внутри будет тепло…должно быть тепло.Так делают все,кто упал…Все – это кто?Это-я?Что такое"упал"?..Зачем все такое чужое и бескрайнее?И холодное?..А я горячий…очень горячий.Теперь не надо никуда зарываться…Спать…Что такое “спать”? Ничего не помнить? А я и так ничего не помню.Кто упал,тот ничего не помнит.Это-закон…

…Теперь я знаю,что такое смерть…Смерть – это серый дом на краю оврага,похожего на обрыв…На обрыв сердца…”Сердце оборвалось”,– так здесь любят говорить..Отсюда некуда идти.За оврагом ничего нет,– только холодный колючий воздух,состоящий из запаха гари и монотонного стука невидимых колес.Правда,один несчастный мне сказал,что там "целый мир",но я ему не поверил.Этот мир не для нас.Для нас- зеленые демоны с длинными иглами,горькими пилюлями и приклеенными улыбками.Демоны считают,будто я ничего не помню,а мне говорят,что я болен,– тяжко болен,и болезнь моя на их тайном наречии называется "ретроградная амнезия".Зачем они меня обманывают?Почему не могут сказать,что все,кто здесь находятся,давно мертвы?

Впрочем,чему тут удивляться?Демоны ведь никогда не говорят правды.(Откуда я это знаю?)А еще они любят рассказывать,как меня нашли пять лет тому назад голым,– зимой,посреди бескрайней тундры,и вокруг не было ничьих следов,хотя "снег не падал уж с неделю как".

Когда я пришел в себя,мне пытались задавать разные вопросы,но очень быстро поняли,что ответов не будет.

И отправили в"серый дом".Сказали,что будут лечить.Чего только со мной не делали!Обливали холодной водой,больно кололи в спину и ниже,сдавливали голову тисками,а сколько горьких пилюль я проглотил,– того и не счесть!Видно,зеленым демонам очень хотелось узнать,что такое быть живым.Они ведь тоже ничего не помнили…А внутри меня дремал свет,и я боялся его будить.Вдруг ничего не получится?Ведь втайне я все же надеялся вернуться туда,где был жив.

И я ждал.Бродил по узким коридорам с высокими потолками и коричневыми стенами,выходил во двор,когда позволяли…Сверху все время падала какая-то мокрая и холодная гадость,– иногда это была просто вода.Вверх я старался не смотреть.Вверху была непоправимая бесконечность.Она меня пугала.И еще меня пугало странное сооружение с прозрачными стенами,стоявшее особняком на дальней стороне двора,огороженного высоким каменным забором.Там было что-то зеленое,но не такое,как одежда у демонов,а красивое-красивое:оно резало глаза и заставляло сердце биться чаще.Ходить туда не запрещалось,но я не торопился:меня словно что-то удерживало.Я еще был слаб.И я ждал.

И вот однажды один из младших демонов,с выбивавшимися из-под зеленой шапочки светлыми кудрявыми локонами,дал мне ведро и швабру и кивком указал на прозрачную постройку,легонько ткнув кулаком в спину.Я сразу понял,что от меня требовалось,но на всякий случай уставился на демона туманным невидящим взглядом,пока не удостоился более чувствительного тычка и голосового сопровождения вышеозначенного действия.Подхватив "инвентарь",я нарочито уныло поплелся к постройке,хотя сердце в груди бешено и радостно колотилось, будто в предвкушении чуда.

На двери было что-то написано.Читать я не умел,но догадался,что это-слово"Оранжерея":его часто произносили демоны.Говорить на местном наречии я тоже не мог,но смысл каким-то неведомым образом понимал.Через сердце,что-ли.

Впрочем,была у меня некая уверенность,что при необходимости кое-как я изъясниться бы смог.Пока же предпочитал помалкивать, – в крайних случаях – мычать.

И вот я с трепетом толкаю хрупкую проз