Пролог

Мне казалось, что никогда в жизни не придётся сожалеть о содеянном, однако, я глубоко заблуждался. Как не прискорбно это признавать, но единственный и необдуманный поступок, совершённый в годы моей бесшабашной и бурной молодости, в дальнейшем сыграл со мной злую шутку и стал роковым возмездием за допущенную мною беспечность. Сказать, что я теперь полностью раскаялся и искренне сожалею о случившемся, конечно нельзя. Разумеется, я не снимаю с себя ответственности, но до сих пор уверен, что произошедшее со мной было всего лишь неким порождением бытия и, поначалу даже казалось, что благоприятным стечением обстоятельств. Это теперь я стал слишком умным и предусмотрительным, знаю, что беременность женщины длится двести восемьдесят дней, сорок недель, или девять акушерских месяцев. Тогда я ещё был самоуверенным и заносчивым типом, который ничего не боялся, и уж тем более не задумывался о возможных последствиях. Но как бы там ни было, я почему-то уверен, что поступил именно так, как и должен был поступить. Моя молодость, моя бравада и в то же время моя заносчивая глупость, так или иначе, были частью моей жизни, которая состоит как из стремительных взлетов, так и не менее стремительных падений. Теперь, я постоянно пытаюсь огородить моих сыновей от подобных ошибок. Я хочу, чтобы они навсегда запомнили, что любая женщина, независимо ни от её возраста, ни от вероисповедания, по сути, это не только нежный хрупкий мотылёк, порхающий над кустом благоухающей чайной розы, но и самое таинственное, непознанное и прекрасное создание, которое так щедро даровано нам Богом!

Глава 1

Чернобровая цыганка, лет двадцати пяти, подошла ко мне и загадочно улыбнулась. На ней была яркая юбка с воланами, не менее пёстрая блуза с широкими свободными рукавами и с украшениями из чистого золота. Она была женщиной с потрясающей фигурой и пластикой. Её тёмно-русые, густые и кудрявые волосы были почти полностью прикрыты не менее ярким плотно скрученным платком. Зелёные выразительные глаза, имели глубокий цвет и сильный, немного дерзкий взгляд. За подол её юбки держался маленький цыганёнок, лет двух, не более.

Я поставил на асфальт чемодан, поспешно вынул из портмоне новенькую пятидолларовую купюру и низко наклонившись, подал её малышу.

– Пусть мама купит тебе шоколадку, – добродушно сказал я, и тут же перевёл взгляд на цыганку.

– Тебе, бриллиантовая, ничего не дам, – предупредил я, отлично понимая, что это прозвучит слишком банально.

Цыганка укоризненно покачала головой.

– Телевизионных сериалов насмотрелся, – резко бросила она. – Настоящие цыгане так никогда не говорили и не говорят.

Она ввергла меня в замешательство. Я действительно слышал это выражение в каком-то многосерийном фильме.

– Всё равно, не верю в ваши лживые гадания, – будто оправдываясь, пробормотал я.

– Меня не бойся. По лицу вижу, что ты несчастлив. Тебя пугает одиночество и неведомая дальняя дорога, – забалтывающей скороговоркой выдала она.

Я невольно ухмыльнулся.

– В аэропорту, каждого человека с чемоданом в руке, ожидает дальняя дорога, – укоризненно произнёс я. – Рядом со мной никого нет, значит, нетрудно предположить, что одинокий пассажир.

Я снова подхватил чемодан и решительно прошёл мимо.

– Задержишься на минутку, ничего не найдёшь, а поторопишься, много потеряешь, – выкрикнула она.

– Что было, знаю! Что будет, знать не хочу, – оглянувшись, скептически ответил я.

– В чужой стране будь внимателен. Встретишь там роковую женщину. Держись от неё подальше, не твоя судьба! Долго будешь искать птицу счастья. Только напрасно всё это. Когда   время     придёт,  она  сама,  сизой  голубкой     к     тебе    прилетит.

– Загадками говоришь, да только всё вокруг да около. А ты прямо скажи, какое оно, моё будущее? – насмешливо поинтересовался я.

– Другим человеком домой вернёшься. Чёрное воронье над твоей головушкой кружить станет. С пути истинного собьют. Долго потом каяться придётся. Одна утеха, женщины тебя любить будут. Страсть как любить! Только тебе не по сердцу та любовь будет. Маяться станешь, пока свою птицу счастья не повстречаешь. А как повстречаешь, смотри, не уп