Несси

Дмитрий Сикорский

Мы никогда наперед не знаем, как забраться наверх и как упасть до самого дна, кто нам поможет в трудную минуту, а кто – подтолкнет вниз… И что помощь к нам может придти от того, от кого мы совсем не ожидаем

Собак он любил всегда. Он не помнил, когда это началось, но собаки всегда присутствовали в его жизни. Сначала в детском саду, рядом с которым жила огромная дворняга. Воспитатели её постоянно гоняли, справедливо опасаясь за здоровье детей, но у него с ней мгновенно родился какой-то симбиоз. Как только их группа выходила на улицу, собака немедленно просачивалась во двор и он, еле дождавшись того момента, когда воспитательница распустит группу, тут же бежал к ней, обнимал, совал кусочки хлеба, утаённые с завтрака. Потом они уходили куда-нибудь, где им не мешали и сидели так до обеда, пока воспитательница, сорвав голос и уже красная от злости, не врывалась в их уединение и бесцеремонно не рушила его. Как он её ненавидел в эти минуты!

Летом, в деревне у бабушки, тоже вокруг него были собаки. Они были с ним добрые, ласковые, позволяли себя гладить и благосклонно принимали еду, принесённую им из дома тайком от бабушки. Но такого единения, как с той собакой, у них не получалось. Поэтому, вернувшись домой, он с нетерпением ждал, когда снова пойдёт в садик, где они опять будут вместе. Однако, выяснилось, что в сад он больше не пойдёт, а пойдёт в школу, где будет учиться, где у него будет много друзей и вообще – пора взрослеть – назидательно говорила ему мама, таща его за руку в магазин. Но он не проявил никакого интереса ни к ярким карандашам, ни к тетрадям, ни к удобному портфелю, который мама выбирала с особым тщанием. Единственное, что его вывело из состояния прострации, была школьная форма, которую пришлось мерить несколько раз, поскольку не подходили то брюки, то пиджак. Наконец, всё было выбрано, куплено, упаковано в пакеты, и они выбрались из магазина. Обратно они ехали на автобусе, и он, уткнувшись носом в стекло, рассеянно смотрел на мелькавшие мимо дома и деревья. На одной из остановок, когда автобус уже закрыл двери, он внезапно увидел собаку. Ту самую, с которой ему было так хорошо в детском саду. Он, тыкая пальцем в стекло и повторяя "Собака! Собака!" кинулся было к дверям, но мама, не понявшая ничего, кроме того, что сын увидел какую-то собаку, решительно усадила его на место. Автобус уже тронулся и ему, заблокированному мамой, ничего не оставалось, как провожать собаку грустным взглядом. Всю оставшуюся дорогу он просидел со слезами на глазах, а дома, когда мама попыталась указать ему на неподобающее поведение, с ним случилась настоящая истерика. Мама, ничего не поняв в его объяснениях, и призвав на помощь папу, с трудом сумела его успокоить, но всю оставшуюся неделю до школы он просидел грустный, невпопад отвечая на вопросы и ничем не интересуясь. Во время одной из прогулок он, оставив своих товарищей копаться в песочнице, отважно дошёл до дороги и даже перебрался через неё, пытаясь вновь встретить своего мохнатого друга, но всё было тщетно.

Школа на какой-то момент затмила его страсть к собакам, но ненадолго. В доме периодически появлялись какие-то собаки, подобранные на улице или взятые у знакомых. Каждый раз изгнание их из дома сопровождалось такими слезами и истериками, что мама, наконец, сдалась. И в доме появился Джек.

На самом деле, его звали Джером Дитрих Конкорд Сибилла фон чего-то там, он уже и не помнил. Но он его звал просто Джек. Джек был курцхааром, немецкой легавой, чёрным, с серыми проплешинами и смешными мягкими ушами. И ещё он был ужасно породистым, и мама долго рассказывала ему об этом, предупреждая, что собаку надо беречь, не отпускать с поводка и ещё целый перечень того, чего делать не надо. Он её практически не слушал, согласно кивая в нужных местах, а просто дожидался, когда этот живой комочек перейдет к нему в руки. Это был момент поистине неземного счастья! Мама снисходительно смотрела на него, уже мысленно прикидывая, как и кому придётся заниматься с собакой, когда первый порыв сына сойдёт на нет, но, к удивлению своему, ошиблась. Джек поглотил его целиком.