0. Суп из угрей
1.
Без десяти семь. Полчаса до выхода. Номер на высоком этаже в токийской гостинице. Мужчина, женщина и их молодой сын готовились к предстоящему ужину. Мама читала вслух. Она ходила по комнате, в руках у нее был путеводитель по Японии. Она перечисляла правила столового этикета и кивала головой после каждого пункта:
– «…Не указывать на собеседника палочками при разговоре. Не перекрещивать их в руке. Нельзя облизывать палочки…» – мама на мгновение оторвалась от путеводителя, посмотрела на Генри и опять погрузилась в чтение – «…после еды нужно класть приборы параллельно друг другу. Не следует втыкать палочки в рис, это ассоциируется со смертью…» – она остановилась и замолчала.
Генри слушал вполуха. Он разглядывал свое лицо в большом зеркале гостиничного номера: рыжевато-пшеничная копна волос, на лбу, из-за привычки часто хмуриться, наметилась морщина. Рот в состоянии покоя складывался в ровную линию, но синие глаза над острыми скулами всегда выглядели смеющимися, как будто он что-то задумал. Генри был на голову выше родителей. В свои семнадцать он был худ, казалось, рост забирает все его силы. Несмотря на насмешливое выражение лица, худоба придавала ему отрешенный вид.
Джинсы и футболка, даже с пиджаком – вызывающе свободное сочетание, учитывая с каким лоском оделись родители. Генри уже приходилось носить пиджак по разным семейным поводам, сейчас ему вспоминались только похороны деда и новогодний ужин на прошлой работе отца. Тогда он был одет в костюм, как полагается. Но сегодня во время примерки ткань предательски лопнула «на самом интересном месте», а на то, чтобы зашить брюки или купить новые уже не оставалось времени. Родители устроили между собой целое совещание – «не будет ли лучше, если Генри наденет рубашку, хотя бы и с джинсами?». В итоге отец поставил точку на том, что «подростки всего мира – охламоны» и «придурковатый видок» Генри может сыграть даже на руку. «Как психологический фактор», это может спровоцировать уместные шутки и поможет пробить барьер, из-за которого «япошки не считают европейцев за людей». Слушая отца и завязывая кроссовки, Генри ухмылялся. Он был отличником в каждой из школ, которые ему приходилось менять из-за частых переездов. Роль «придурковатого» недоросля его вполне устраивала и даже развлекала.
2.
Время, проведенное в Японии, казалось Генри до ужаса растянутым. Путешествие было познавательным и экзотичным, но почему-то не радовало. Для отца его присутствие – сплошной «психологический фактор» в тактической игре. Все чтобы завоевать позиции на новой работе.
Мама отдалилась. Она видела, как меняется сын. Дурацкий возраст. Отец отсутствовал с утра до вечера, а она не решалась предложить Генри вместе поехать в парк Миядзаки или устроить вылазку за местными сладостями. Как будто развлечения, которые еще год назад были бы для обоих естественными, теперь могли как-то помешать взрослению или задеть самолюбие Генри. Мужское самолюбие. Само понятие «мужской» применительно к сыну внесло неприятный холодок в их отношения. Генри чувствовал настроение мамы, но и сам смущался своего ломающегося голоса и появившихся в нем новых интонаций. За завтраком мама следила за тем, как он трогает пальцами растущую на щеках щетину. Он думал, что теперь у него будет расти борода и как будто спрашивал у какого-то невидимого собеседника, какой она будет формы. Мысли подхватывали и несли его. Что если борода вырастет с проплешинами, как у некоторых ребят? Как жалко будут смотреться ямы голых щек и клочковатая щетина. Неужели это может случиться с его лицом?
Разговоры не ладились. Мама частенько оставляла сыну карманные деньги, а сама отправлялась на шоппинг или в бассейн. Пару раз за прошедший месяц им все же удалось выбраться в город за суши и мороженым. Они ненадолго сбегали от самих себя, от его взросления, от ее растерянности. Но время возвращалось на круги своя, и они опять отдалялись.
В присутствии отца неловкость на троих становилась невыносимой. Отец и здесь пытался демонстрировать полную уверенность. Понимая, что взросление сына есть процесс естественный и неизбежный, он нарочито небре