Песня о главном

Зося Якобсон

На первый взгляд "Песня…" – просто обыкновенная глупая книга о подростках, каких немало. Но на самом деле этот небольшой роман рассказывает, с одной стороны, о совершенно обычных проблемах переходного возраста, с другой – задевает темы, о которых многие боятся говорить. И это отнюдь не алкоголь или отношения (хотя, автор общается с читателями и об этом), но предательство, безответная любовь, мировоззрение, болезни и даже смерть. Над этой с виду легкой книгой стоит подумать, прочитать несколько раз, почувствовать себя на месте главных героев. Тогда она оставит в памяти яркий след. Содержит нецензурную брань.

Посвящается Насте, Никите, и всем летовцам – будущим и настоящим.

Часть 1

Глава 1

– Здравствуйте, у меня пропал ребенок.

Должен отметить, что я никого, никогда не любил, и даже не знаю, каково это – любить. Я не был уверен даже, что я люблю родителей. И что они любили меня, я тоже не был уверен. Зато я твердо знал, что даже если бы влюбился (хотя мои высокие моральные принципы не позволяют этого делать), взаимности все равно не смог бы добиться.

В конторе пахло потом и табачным дымом. Воздух был тяжелым и душным, если он вообще был. Тусклый свет старой лампочки накаливания, висевшей в центре потолка, наверное, ещё со времён СССР, не хотел распространяться дальше папиной будки, и разглядеть вошедшую девушку – первого посетителя за последние часа четыре – было проблематично.

Папа устало поворошил какие-то бумажки у себя на столе, достал что-то вроде заявления, механический карандаш, очки, тряхнул головой и наклонился к бумагам, готовясь писать.

– Особые приметы? – спросил папа и надавил на грифель карандаша.

– Очень-очень синие глаза.

Папа на секунду замер, положил карандаш, усмехнулся и поднял голову.

– Не, так не пойдет. Что значит "очень синие"? В нашем городе тысячи людей с синими глазами…

– А у него – очень синие!

– Да пусть даже и так. Мы не смотрим в глаза каждому найденному бесхозному ребенку, нужны более видимые приметы.

– Нет у него никаких примет, ребенок как ребенок. Только глаза – очень синие.

Девушка смотрела на полицейского с надеждой и беспокойством. Я только сейчас смог нормально разглядеть ее – норковая шуба, пуговицы которой девушка все время теребила, черные кожаные ботфорты, кремовый теплый свитер, шерстяные колготы. У посетительницы были мелированные волосы, а накрашена она была, как… даже, знаете, сравнить не с чем.

Тусклая лампочка осветила лицо девушки. Я увидел морщины (которые девушка, видимо, тщательно пыталась скрыть толстым слоем косметики) на лбу, на щеках, в уголках глаз и губ. Я только никак не мог понять, сколько ей лет – в застарелом свете лампы она смотрелась то, как недопенсионерка, а то – как совсем молоденькая девочка – моего возраста.

Папа сложил руки замком, положил на стол. Опустил голову, шумно выдохнул, опять поднял.

– Так, – папа опять усмехнулся и поправил очки, – Давайте попробуем сначала.

– Давайте, – девушка с готовностью кивнула, взяла стул, стоявший рядом с моим и приставила к папиному столу.

– Какие у вашего ребенка особые приметы?

– Да нету у него никаких особых примет! – девушка вскочила, ее голос сорвался; она еле сдерживала слезы, а я – смех, – Я же вам сказала, у него очень синие глаза, что непонятного?!

Девушка разрыдалась и опять села на стул.

Папа шумно выдохнул, подпер голову рукой и умоляюще посмотрел на меня.

Я нехотя встал, подошёл к кулеру, налил воды и резко поставил перед девушкой, так, что вода расплескалась и пролилась на стол.

Девушка отпила немного и агрессивно отодвинула стакан.

– Вы поймите, вы как только увидите его, сразу… сразу поймёте, что это именно он, – девушка активно жестикулировала, – Таких глаз ни у кого больше нет.

Девушка опустила голову. Мне стало ее очень жаль.

Папа что-то быстро записал в заявлении.

– Так, ладно, проехали, – сказал он девушке, – Мальчик?

Девушка подняла голову и удивиленно посмотрела на полицейского.

– В смысле – мальчик?

– Ну, какой пол ребенка? – папа говорил очень раздраженно.

Девушка задумалась.

– Ну Господи, о чем вы думаете, а? – сорвался уже па