Собрание сочинений. Том 6
Евгений Александрович Евтушенко
Собрание сочинений Евгения Евтушенко #6
Собрание сочинений Е.А. Евтушенко представляет творчество выдающегося поэта и писателя во всей полноте, подытоживает все лучшее, что он сделал за свою жизнь: любовную и гражданскую лирику, 22 эпические поэмы, по которым можно изучать и историю России, и жизнь всего человечества. Ведь он выступал с чтением стихов, помимо всех регионов родины, в 96 странах, и его стихи, переведенные на 72 зарубежных языка, учили людей во многих странах свободному, незашоренному мышлению, разрушая железный занавес. Первым поэтом, угадавшим в нем талант, был Б. Пастернак, высоко оценивший его стихи «Одиночество». Д. Шостакович признался в одном из писем, что читает стихи Евтушенко «Карьера» и «Сапоги» как молитвы. Джон Стейнбек предсказал, что в ХХI веке Е. Евтушенко станет не менее читаемым прозаиком, чем поэтом. В книгу включены стихотворения и поэмы 1971–1978 годов, в том числе поэма «Голубь в Сантьяго», спасшая сотни жизней, публицистика, статьи о литературе. Книга содержит вкладку с уникальными фотографиями из семейного архива автора.
В формате a4-pdf сохранен издательский макет книги.
Евгений Александрович Евтушенко
Собрание сочинений. Том 6
© Евтушенко Е. А. Наследник, 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Стихотворения и поэмы 1971–1978 годов
1971
Гражданственность
Ты, гражданственность, флаг, а не флюгер.
Не порыв, а смертельный отрыв.
Тот, кто Родину подлинно любит,
тот в любви никогда не труслив.
Стань, гражданственность, строже и чище!
Ведь прохожих нелепо хватать
и, бия себя в грудь кулачищем,
им орать: «Я люблю свою мать!»
Ты, гражданственность, – Пушкин, Некрасов —
не булгаринствующие врали,
и замешена ты не на квасе,
а стоишь, словно Спас, – на крови.
Показной героизм криводушен.
Вы, не чувствуя собственных ран,
защищайте Россию, как Тушин —
незаметный ее капитан.
Все мы порознь – как в чаше тропинки,
и дорога – когда мы одно.
Все мы порознь – как в поле травинки,
ну а вместе – Бородино.
Боль гражданства – не в собственной боли.
Тот, кто истинный гражданин,
защищает собою все поле,
даже если он в поле один.
Январь 1971
Неизвестная
Дамам в море быть рисково,
но, войдя в рыбацкий быт,
с репродукции Крамского
Неизвестная глядит.
Дама в кубрике – явленье,
и тем более – одна,
только, нам на удивленье,
не смущается она.
И глядит, не упрекая
за раскаты храпака,
из России той – какая,
как Таити, далека.
Дремлет муфта на коленях.
Перед братией морской
перья страуса колеблет
козьеножечной махрой.
И от яростного хряска
домино или лото
чуть качается коляска
под названием «ландо».
Как нарочно, чтобы мучить
одиноких рыбаков,
петербургский хитрый кучер
не торопит рысаков.
И плакат про семилетку
возле мокрых сапожищ
грустно смотрит на соседку,
но от кнопок не сбежишь.
Неизвестная прекрасна —
это ясно, кореша.
Неизвестная опасна
тем, что слишком хороша.
И конечно, непохожи
наши жены на нее
по одеже и по коже —
стирка, штопка, ребятье.
Но в любой российской бабе
у корыта, чугуна
сквозь прибитое и рабье
гордость тайная видна.
И в старухах, и в девчонках
что-то прячется в тени,
и, быть может, тоже в чем-то
Неизвестные они.
А в любой Прекрасной Даме —
где-то – спрятанная мать,
и ее, быть может, тянет
нам тельняшки постирать.
И она кочует с нами
в чужедальные края
над волнами, сквозь цунами,
как рыбачка, как своя.
А когда мы у Камчатки
и во льдах идет аврал,
жаль, что тонкие перчатки
ей Крамской нарисовал.
27 января 1971
Это стихотворение, как и следующее, родилось во время поездки с писательской бригадой «Нового мира» на Дальний Восток в январе 1971 года.
Соленый гамак
Е. Р е й н у
Как времени хитрый песок,
шуршит табачишко в кисете…
Ветшает вельбот из досок,
ветшают и люди и сети.
И слушают гомон детей,
по-старчески этому рады,
ограды из ветхих сетей,
прозрачные эти ограды.
Они отловили св